- Завтра, говорят, Папа Римский и наш Патриарх приезжают, - неожиданно вспомнил Сашка.
Линн вздрогнула и поставила бокал с шампанским на столик около кровати.
- А вам уже объяснили все? - спросила она немного напряженно, и глаза у нее почему-то были влажными и виноватыми.
- Да ничего нам не объясняли! - Сашка тоже поставил бокал на столик. Псалмы заучиваем и боевой подготовкой занимаемся. Стоило ли через всю Европу ехать, чтобы под землей жить да Богу молиться? У нас и в России икон хватало!
Линн легла на спину, закидывая руки за голову. Грудь у нее была маленькая и твердая, она задорно смотрела на Александра маленьким коричневым соском.
Сашка потянулся к девушке, и Линн жадно ответила на его поцелуй.
- Завтра вам все объяснят, - загадочно сказала она и совсем уж неожиданно спросила: - У вас уже кого-нибудь, инквизиция забирала?
- Особисты? - переспросил Сашка. - Троих забрали в течение недели. Говорят, у них у всех крестики особые были. На них Христос вниз головой распят был.
- Значит, вы уже чисты, - сказала Линн. - Все нормально, Александер. Все хорошо. - И снова потянулась, обнимая ее за шею. Простыня, покрывавшая ее тело, скользнула вниз, и Сашка, задыхаясь от нежности, принялся целовать ее маленькие груди и вздымающийся впалый живот.
- Александе-ер, - снова пропела Линн. Глаза ее улыбались. Обеими руками она гладила голову возлюбленного, пальцами ероша жесткий ежик его волос.
- Что ты сказала, Линн? - поднял голову Сашка.
- Ничего, - тихо засмеялась девушка. - Мне просто нравится твое имя.
Они снова сплелись на постели в тесных объятиях. Линн откинулась на подушки, жадно глядя в глаза Сашки. Губы ее дрожали, она приподнялась, крепко поцеловала Сашку и расслабленно опустилась на подушки.
- Сач-ка! - неожиданно прошептала она по-русски. - Сач-шенька, миль-ий, бери меня! Люби меня, Сач-ка!
6
Был шестой час вечера, когда в двери комнаты Иванова вежливо постучали. Александр только что закончил тренировку и был сейчас лишь в тренировочных брюках. Он торопливо накинул рубашку и открыл дверь.
На пороге стоял Ангел. Вообще-то все они были для Иванова на одно лицо, чему немало способствовали седые бородки и высокие лбы.
Но этого он бы различил и среди целой ангельской толпы. Потому что это был не просто Ангел, это был Элизар, не раз проверенный в деле, можно сказать, друг, если среди холодных и рассудительных Ангелов кто-то был способен на чувства.
- Входи, - спокойно сказал Иванов и посторонился, пропуская Ангела в коридор. - Только крылышками поменьше маши, не в чистом поле.
