Никогда не забудется мне маленький городок с высокой колокольней на берегу Одера — Грайфенсхаген. Апрель сорок пятого, форсирование Одера, ранение на левом берегу. Колокола, журавли, летящие на север. Залитое кровью лицо, красное солнце. Скоро войне конец, а я отвоевался. Потом Москва, День Победы, волна переполняющей радости и салют в ночном небе… Разве это было не вчера?
На этом война с фашистами для меня окончилась, не прошло и месяца, как она окончилась для всех оставшихся в живых.
Вместе с солдатами вернулись с войны и фронтовые кинооператоры, но каждый пятый остался на поле брани. Наша немногочисленная армия кинохроникеров сняла больше трех миллионов метров пленки — зримое свидетельство о Великой Отечественной.
Великая битва кончилась. Но многие годы не сходит с экранов война, запечатленная навечно фронтовыми кинооператорами, живыми и мертвыми. И все новые и новые поколения, не знавшие войны, приобщаются к истории и могут пережить все так, словно это было с ними, могут понять, как дорог мир, какой ценой куплен он и как важно сберечь его и сохранить навечно.
…Прошло столько лет. Я снова возвращаюсь в то далекое и близкое вчера. Оживают передо мной кадры, которые я снимал для фильма «Возрождение Сталинграда» вскоре после освобождения города.
Бесконечные руины, как современная Помпея, плывут подо мной. У-2, с которого я снимаю, летит от изуродованного, обгорелого вокзала над черной пустой коробкой универмага, где был штаб генерал-фельдмаршала Паулюса, над Домом сержанта Павлова, к мельнице на Волге.
— Мне нужно, чтобы ты повторил свой кадр из прошлого сегодня. Точь-в-точь! И чтобы так же летела по городу тень от самолета! — напутствовал меня режиссер Анатолий Колошин. — Мы должны столкнуть в нашем фильме, в тех же самых местах, кадры войны с кадрами сегодняшнего мира.
Тогда мы начинали снимать большой фильм — «Трудные дороги мира». Этот прием — чередующиеся кадры минувшего и настоящего — был для нас главным, очень конкретно и убедительно выражающим идейный смысл ленты.
В конце сорок второго года, снимая конвой из Англии и Америки, я видел, как горел и рушился от немецких бомб Лондон. В семьдесят четвертом я снова полетел в Лондон и в Ковентри, чтобы точно по кадрам военной хроники снять заново те же улицы, дома и площади. Ни Лондон, ни Ковентри теперь не горели — всюду была жизнь, солнце и радость мирной жизни. Так же мы снимали в Ленинграде. Взяли интервью у оборонявшего Ленинград ополченца — музыканта из оркестра, впервые исполнившего Седьмую симфонию Д. Шостаковича. Его рассказ Анатолий Колошин положил на кадры, которые были сняты нашими товарищами в блокадном городе, а я по ним снял современный Ленинград.
