— Ликан, я возьму управление на себя, — сказал я. — А ты поднимай матросов и всех остальных на орудия.
— На орудия? — не понял тот.
— У нас приказ: забирать в первую очередь штурмовиков… — пояснил я. — Гражданских брать, если останется место. Вон стоят несколько десятков наших основных пассажиров. А вон те — этих мы, к сожалению, возьмём не всех…
— Кэп, это жестоко! — поджав губы, заметил Ликан.
— Ты проходил устав флота? — уточнил я.
— Да…
— У нас война?
— Да… — с каждым «да» Ликан становился всё мрачнее.
— Вот и действуй по уставу! — сказал я, а заодно и напомнил. — В случае несанкционированного проникновения на дирижабль….
— Открывать стрельбу… Да, кэп, — Ликан вздохнул и поплёлся к выходу.
— Приказ отдам я! — успокоил я его. — Пока всего лишь поставь матросов на орудия и возвращайся сюда.
Очень скоро я снова передал управление Ликану, а сам отправился на палубу. Матросы стояли за орудиями и растерянно глядели на меня.
— Так, бойцы, слушаем сюда! — сказал я достаточно громко, чтобы меня услышали. — У нас приказ забирать только штурмовиков! Только штурмовиков! Пока штурмовики не погрузятся на борт, мы не имеем право пускать на борт гражданских. Да и пропускать будем выборочно — по несколько человек. Поэтому если я прикажу начать стрелять по гражданским — вы сделаете это. Решение — моё. Вы не можете за него отвечать! Всё ясно?
Ответом мне был нестройный хор согласия. Энтузиазма в голосе матросов не было — вообще ни капли. Но мне и не нужен был их энтузиазм, мне было нужно подчинение…
Ликан виртуозно подогнал дирижабль — ровно дверью трюма в то самое место, где и стояли штурмовики. Помощник Пенгора раскрыл двери, и наши пассажиры принялись загружаться на дирижабль. А толпа гражданских — разнорабочие, грузчики, учёные — с криками рванула к нам. Я вытащил жезл из крепления, навёлся и дал несколько выстрелов в воздух, заставляя самых быстрых замедлиться…
— Стоять! Стоять! Не приближаться! — требовал я, продолжая расходовать пневму. — Не приближаться… Мы не можем взять на борт всех вас!
— Вы бросаете нас! — закричала какая-то женщина. — Вы не имеете права нас бросать!
— Вам бы только спасти свои шкуры!..
— Они ещё и стреляют!..
Я не стал вступать в спор. Просто продолжал стрелять в особо ретивых и наглых. Когда все штурмовики загрузились, плотно забив трюм, каюты и коридоры, я повернулся к морякам на орудиях и приказал:
— Я выйду с поднятой левой рукой и буду держать её над головой. Если я её резко опущу, вы начинаете стрелять. Если держу, не двигаетесь — даже если вам покажется, что меня сейчас убьют.
