Она подошла поближе к мертвому хесуну, осмотрела жуткие ожоги. По сравнению с ними ранение от пули смотрелось крохотным и незначительным, тем не менее именно оно было смертельным.
Ее снова передернуло.
Фелисия впервые собственноручно лишила жизни живое существо. И пусть вины ее в этом не было — она спасала жизнь друзьям, да и скорее всего избавила несчастного хесуна от мучительной агонии существования — но ощущения были не из приятных.
Дальше решили не ехать. Путешествовать ночью по границе с человеческой территорией опасно. Люди опасались диких ночных хищников, и стреляли на дежурстве во все, что двигалось. На звук.
Да и змея жаль. Сниира знатно потрепало во время боя. Бивни хесуна пропахали глубокие борозды в его гладкой шкуре, которые теперь кровоточили. Кроме того, он порядком истощился во время сражения, как и эшемин. Фелисии даже пришлось отбуксировать вездеходом гигантское пресмыкающееся до края мертвого места, сам он доползти не смог. Только на траве начал потихоньку приходить в себя.
Тереган заверил Фелисию, что Сниир быстро восстанавливается, и такие раны для него ерунда, но перегружать змея не стал. Все-таки ситуация новая, и как отреагирует обесточенный организм, неясно. Эшемин и сам с трудом выносил пребывание на выжженной земле.
Такое чувство, что из него выжимали энергию. Вместе с жизнью.
Сниир сам решил нагрузиться, когда понял, что хозяин на нем не поедет — подцепил пастью мертвую тушу и быстро закинул себе на спину, так что передние ноги свешивались с одной стороны, а задние и хвост с пушистой кисточкой — с другой. Инженер одобрила запасливость Сниира — потом можно будет проанализировать ожоги на шкуре, чтобы понять, что было в составе взрывчатки.
Бедный змей потом долго отплевывался. Но тушу не бросил.
Ответственный. Весь в хозяина.
В кабинке вездехода, до того достаточно просторной и уютной, внезапно стало слишком тесно и душно. Фелисии так точно не хватало воздуха. К спине тесно прижалось крепкое мужское тело, которое плащ в таком тесном контакте вовсе не скрывал. Мало того, коварный эшемин еще и обнял ее за талию, мотивируя тем, что ездить на таких штуках он не привык.
Да, в закрытой кабине сидя на скамье ему, видите ли, неудобно, а на скользкой спине змея, значит, комфортно. Так она и поверила.
Но сбрасывать наглые конечности не стала.
Мало ли, у него правда клаустрофобия.
С наступлением ночи выполз туман. Просачивающиеся сквозь него голубоватые лучи уже взошедшей луны придавали пейзажу нереальность и таинственность. Вышедшие на охоту ночные хищники ухали и взрыкивали, что, впрочем, заглушалось тарахтением мотора. Вездеход взрыкивал не хуже диких зверей, буксуя под двойной тяжестью.
