- Тебе-то какая беда, станут французы друг друга резать или к согласию придут, - усмехнулся Мардук. - В твоем казачьем роду сроду ни одного француза не было!
Смуглое загорелое лицо караванщика смущенно потемнело.
- По батяне - да, - сказал он. - А вот с материнской стороны, тут такое дело, если бы Варфоломеевской ночи не случилось, не пришлось бы гасконскому дворянину де Фолту в Россию перебираться да с нашей прапрабабкой амуры плести. Вы вот что подумайте: не случись всех этих пертурбаций навроде всеобщего крещения, может, наши предки и не встретились бы никогда, отцы и деды бы не родились, а через них и мы на свет не появились бы. Вот об чем думать надо, казачки! Вот об чем надо мыслю напрягать!
Присутствующие подавленно замолчали.
Колдун и прорицатель Мардук, еще не забывший, что когда-то раньше он был магом Онгорой, а еще раньше - простым советским гражданином Андреем Васильевичем Ухваткиным, прошелся по залу и склонился, присоединяя тоненькие проводки магнитофона к самодельной батарее. И вот уже под каменными сводами послышался голос незабвенного Розенбаума:
Под ольхой задремал есаул молоденький,
Преклонил голову к доброму седлу.
Не буди казака, ваше благородие,
Он в окне видит дом, мамку да ветлу.
- Бред! - сказал прокуратор, подпирая сильной полной рукой не менее полную щеку. - Спектакль, и я в нем римлянина играю! Проснуться бы, мужики!
- Проснешься, - мрачно пообещал Софоний. - Откроешь глаза, а гроза снова принесла со Средиземного моря прохладу, в беседке твой верный стукач Афраний со свежей информацией отирается, Вителий очередной приказ прислал...
А песня все набирала обороты. Умел этот негодяй, питерский бард Розенбаум, дергать чувствительные казачьи струнки, умел и дергал за них, подлец!
Не буди, атаман, есаула верного,
Он от смерти тебя спас в лихом бою
Да еще сотню раз сбережет, наверное,
Не буди, атаман, ты судьбу свою...
- Выключи! - неожиданно зло потребовал прокуратор и даже хлопнул ладонью по столу. - Выключи, и так уже всю душу наизнанку вывернуло!
Мардук пожал плечами и тронул белый сенсор магнитофона. Под каменными сводами воцарилась мрачная гнетущая тишина.
- Уж лучше бы мы все тогда в пустыне полегли, - сказал прокуратор. - Когда на караван кинулись. Хоть не среди ковыля да полыни, а все-таки с честью б легли!
- И то верно, - сказал Мардук, хмуро посмотрев на край стола, за которым сиротливо съежился Гладышев. - Картишки раскидывали вместе, а выигрыш один сгреб!
