— В зависимости от того, как вы относитесь к этой мерзости! — отчеканила я. (Ночь без сна прошла недаром.)
Он вздрогнул.
— Позвольте… Помилуйте! Зачем же так? Вы меня не поняли… — он поспешно отступал. (А если бы я не сразу нашла верный тон?) — Я только хотел сказать, что мы обязаны реагировать на каждый подобный сигнал.
— Даже анонимный?
— Особенно на анонимный. Мы должны документально опровергнуть все, что здесь написано. Мое мнение в данном случае значения не имеет. — (Он был прав: мнение анонимного автора было весомее мнения первого заместителя министра. Закон мистики.) — Нужен документ. И вы должны нам помочь.
Я пожала плечами:
— Что я могу? Я указала в автобиографии, что мой отец был арестован. В первом пункте анонимка лжет. Пункт второй: у меня в доме, как у всякого человека, бывают друзья. Что они не преступники, я могу поклясться.
Рязанов поморщился:
— Не надо клясться. Пожалуй, вопрос о друзьях лучше вообще обойти. Лучше опровергнуть то утверждение, которое явно ложно. Однако… не могли бы вы подробнее написать о вашем отце?
— Нет. Я была ребенком, когда его арестовали. Мне почти ничего не известно о семье отца. Я знаю только, где он работал в те годы, когда я себя помню.
— Напишите об этом.
Вдруг подал голос Д., пребывавший в обычной прострации.
— У меня идея!
Рязанов вопросительно повернулся к нему.
— Где был арестован ваш отец? — важно осведомился шеф.
— В Ростове-на-Дону. Собственно, можно считать в Таганроге, потому что он работал…
— Вот! Вы должны написать туда, где он был арестован, — в Таганрог, чтобы оттуда прислали характеристику на вашего отца!
Воцарилось молчание.
— Позвольте, — опомнился, наконец, Рязанов, — вы что же, предлагаете запросить характеристику оттуда, где человек был разоблачен как враг народа… Какая чушь!
Д. снова уставился в одну точку.
— Вот что, к завтрашнему утру напишите новую автобиографию и — подробнее об отце, все, что припомните. Подбросьте детали. Больше я ничего не могу придумать, — устало заключил Рязанов. — Завтра к утру.
Я просидела еще одну бессонную ночь над составлением «автобиографии». Вспоминала крохи из папиной юности, недолгую его учебу на факультете журналистики в Москве, его «послужной список»: редактор провинциальных газет — Челябинска, Новороссийска, Краснодара, Шахт, Таганрога…
Как это угораздило «гиганта мысли» скрипучей работой своих извилин зацепить и вытащить из глубин — на свет — Таганрог?
Он покорил меня сразу и стал городом моего детства. В нем оно поместилось, упоительное и блаженное, какое выпадает немногим, и в нем же резко и горестно оборвалось…
