* * *
Вредно сидеть, когда хочется лежать.
* * *
Из ненаписанной поэмы: «… подкрался недуг к командарму в расстрелянной тиши ночей…»
* * *
Комната студенческого общежития. Цветок в горшке привязан к движку логарифмической линейки.
* * *
— Чаще всего, — сказал Благов, — мужики врут, когда рассказывают, какой высокий пост они занимали в былые годы, и когда бахвалятся, кто сколько может выпить водки…
* * *
Составили с Чудецким письмо с предсказаниями на 1960 год, запечатали сургучом, теперь надо ждать четыре года, чтобы узнать, что сбудется.
Из 19 пунктов наших предсказаний большинство сбылось: я женился, Глеб Максимилианович Кржижановский умер, оба мы не получили квартиры, у меня новое пальто, очереди в магазинах не исчезли и т. д. — Прим. 1960 года.
* * *
Объявление в Гурзуфе: «На танцплощадке танцуют те танцы, какие есть на самом деле».
* * *
Как радостно ответить ребёнку, который машет тебе рукой из автобуса!
* * *
Море бушует. Дикий ветер рвёт на горах в клочья тёмно-серые тучи, несёт к морю, к белым брызгам крутого, как стекло, прибоя. А в маленьком домике, в тёмной комнатушке я целовал её долгими нежными поцелуями и задыхался от счастья. Над нами висела картинка: жирафы глодали деревья. Ветер, шторм, любовь, жирафы…
* * *
Страшный ветер, 9 баллов. Мы шли ночью по улице. Ветер облеплял на ней платье так, что она смущалась. В такую погоду находят подкидышей, бегут из замка с любимой, убивают из-за угла. Кипарисы нагнули острые головы к земле, словно прислушиваясь к шуму невидимого моря. Все кошки забрались в комнату.
* * *
— Ты ушёл в себя, хлопнув дверью перед самым моим носом…
* * *
Что ни говори, а всегда обидно получать меньше писем, чем пишешь сам.
* * *
Рядом с нами в Гурзуфе живёт Паша, человек на 102 кило, мастер спорта по борьбе. На голове, формой и величиной напоминающей перевёрнутое вверх дном ведро, — маленькие весёлые глазки, маленькие поломанные ушки и покосившийся нос. Иногда он мне рассказывает, с кем он боролся и каких девчонок соблазнял.
* * *
Я сплю. Вбегает Дворкин:
— Голованов! Голованов! Вставай! В четыре часа в Ялту приходит «Марсельеза»!
Я ничего не понимаю спросонья. Оказывается, «Марсельеза» — это французский теплоход с туристами, и Дворкин мчится в Ялту их встречать.
— Голованов! Что у тебя есть? Всё давай! Сувенирчики добудем!
Он щебечет птичье слово «сувенирчики» и мечется по комнате, хватая вещи. Я с трудом отбил бумажник, трубку, финку и авторучку. Спрашиваю у него:
