Разведка в долине Омчака и его притоков обнаружила крупные россыпи, которые разрабатывались четырьмя приисками, начиная с осени 1941 года, в течение всей войны и значительно позднее. В конце войны был организован и рудник имени Матросова для разработки рудного месторождения.
Когда были организованы прииски для разработки россыпей Омчака, база разведрайона была построена там, а Сарапуловская база была покинута в конце 1941 года, так как надобности в ней уже отпала.
В то же лето 1939 года произошла и моя первая встреча с сохатым. Впрочем, встречей ее можно назвать разве только с некоторой натяжкой. Дело в том, что я его увидел издали, на расстоянии не менее 200 метров, тогда как он меня не видел, не чуял и не слышал.
Было это, кажется, 31 августа после прошедшего наводнения, когда я заканчивал маршруты по Теньке и готовился к переходу на Детрин. Нужно было найти перевал, пригодный для прохождения лошадей из ручьев, впадающих в Теньку в какой-нибудь из притоков Детрина. Дело осложнялось тем, что мы работали, ведя одновременно глазомерную съемку поверхности, карт у нас не было и поиски перевала по карте исключались.
И вот в маршруте по водоразделам одного из ручьев, спустившись в очередную седловину, которая мне показалась более низкой, чем те, которые мы проходили до этого, я подошел к склону ее, чтобы посмотреть крутизну подъема по нему и высоту, думая, естественно, в эту минуту о лошадях, которые должны здесь подниматься.
Оказавшись уже на краю седловины, я, наконец, глянул вниз и удивился тому, что у самого подножья подъема на седловину увидел вдруг одну из лошадей, занимавших тогда мою голову. Сходство представшего передо мною зверя с лошадью увеличивалось из-за неверного тусклого света серого пасмурного дня, не дававшего возможности его как следует рассмотреть. Поэтому огромные рога с широкими сошниками я увидел далеко не сразу.
Самообман продолжался все же недолго. Тускло блеснули рога, и я узнал, что передо мною совсем не лошадь, а лось-бык. Разумеется, что я совсем и не подумал о том, что неплохо бы было убить этого зверя на мясо, потому что находились они тогда под охраной более сурового закона, чем теперь. Тогда за подобный проступок полагался не денежный штраф, а тюремное заключение сроком на 10 лет. И лицензий на отстрел лосей никому не давали. Свободно убивать их разрешалось только аборигенам края.
Этот сохатый оказался не только первым, но и последним. Никогда больше увидеть быка мне не удавалось даже издали. Еще только один раз в следующем же, 1940 году мне удалось увидеть корову и телка.
