Кажется, во второй день морского путешествия на «Феликсе Дзержинском» мы, приближаясь к проливу Лаперуза, прошли между двумя маленькими японскими островками; не помню, как они назывались. Пролив был узким, и берега островков были нам хорошо видны. На берегу правого по ходу острова был виден небольшой город. В проливе густо сновали японские кавасаки — рыбацкие лодки. Японцы махали нам руками и приветствовали нас криками, но когда один из наших пассажиров тоже что-то крикнул им в ответ, на него все зашипели, как гуси.
Середину нашего твиндека занимал большой длинный стол, за которым могли одновременно сидеть, должно быть, больше 20 человек. Здесь пили чай, закусывали всухомятку, читали книги, и многие по вечерам писали письма, вероятно, рассчитывая отправить их из Магадана обратным рейсом нашего корабля, и многие делали записи в своих дневниках. Я заметил тогда, что многие систематически делали записи в толстых тетрадях. Правда, может быть, их было и не так уж много, а мне просто потом стало так казаться, когда я вспоминал и жалел о том, что сам ничего не записывал.
Многие за этим же столом и в других закоулках твиндека развлекались настольными играми в шашки, шахматы, домино и карты, стараясь скоротать или убить время вынужденного безделья и скуки.
Плавание наше протекало без происшествий при благоприятной, хорошей погоде. Не оправдались опасения пассажиров, слышанные во Владивостоке, что поздней осенью Охотское море часто штормит и что редко в эту пору длительное плавание проходит спокойно. Но дни проходили за днями, а погода держалась вполне удовлетворительная. В третий или четвертый день плавания ветер посвежел, появилась порядочная волна, но качка была умеренная, и я видел только единичные проявления признаков морской болезни, по-видимому, у людей, лишь впервые совершавших морскую поездку. Правда, некоторые еще сосали кусочки лимона или сидели с угрюмым, хмурым видом, тоже, по-видимому, испытывая неприятное ощущение, когда «мутит» и приближается тошнота. Но сам я и Воля этого не ощущали и чувствовали себя хорошо. Лиля сосала кусочек лимона и жаловалась на неприятное ощущение от качки. Помню, что я гордился тем, что сам хорошо все переношу, несмотря на то что когда-то на Черном море уже испытывал жестокие приступы морской болезни и считал себя подверженным ей.
Когда-то, в ранней молодости, я мечтал о морском путешествии вдали от берегов. Черное море мне казалось тесным, везде видны берега, и только два перехода из Новороссийска в Ялту и из Севастополя в Одессу я проделал в открытом море, не видя берегов по нескольку часов.
