Неоконченный маршрут. Воспоминания о Колыме 30-40-х годов | страница 10

Потом еще почти сутки катили на юг, миновали Ворошиловск-Уссурийский, и, наконец, в наших окнах заблестели синие воды залива Петра Великого. Мы прибыли в далекий «нашенский город» (высказывание В. И. Ленина. — Ред.) Владивосток.

Затемнение было и на улицах Владивостока все две недели, проведенные там в ожидании теплохода.

Это была довольно обширная каюта, вмещавшая без малого 300 пассажиров. Пассажиры были договорники, привлеченные заманчивыми условиями, подписавшие индивидуальные трудовые договоры на 3 года и теперь отправлявшиеся на Крайний Север на работу.

Среди них значительно преобладали молодые люди, не достигшие 30 лет. Были и пожилые, но их было мало, и это были почти исключительно бухгалтеры. Вообще люди этой специальности составляли мощную прослойку среди ехавших. Кроме них было много шоферов, трактористов, экскаваторщиков, а также людей, не имевших профессии (из демобилизовавшихся солдат). Мало было геологов и горняков. Они составляли редкую вкрапленность. Очень мало было женщин. Совсем не было детей.

Кончалась золотая осень во Владивостоке. Две недели, проведенные там в ожидании рейса «Феликса Дзержинского», прошли не нужно. Погода все это время стояла чудесная, город был интересен своей незнакомой новизной, красивы его окрестности: бухта Золотой Рог, Чуркин мыс, берег залива Петра Великого. Поэтому, несмотря на то что жили мы в далеко не комфортабельных условиях, в дощатых бараках «транзитного городка», в верхней части Волочаевской улицы, нам вовсе не хотелось поскорее двинуться дальше. Мы ждали терпеливо, хотя нас и беспокоила мысль, что время идет, приближается ноябрь, а путь еще не близок и не скор.

Пароход «Феликс Дзержинский», на котором Виктор и Всеволод Володины прибыли в Магадан, в бухте Нагаева.

И вот, наконец, объявлена посадка. С вечера еще эта весть распространилась вдруг среди обитателей бараков, заставив почти всех их повыползать со своими тяжелыми багажными тюками на улицу и выстроиться там в ожидании грузовиков. Но машины пришли лишь утром, привезли нас в порт, а там, непонятно зачем, тогда же на барже нас перевезли через бухту Золотой Рог на Чуркин мыс, где мы очень долго, целый день ожидали посадки. На теплоход нас пустили только вечером, голодных и усталых.

Но, наконец, мы в своем твиндеке, на своих нарах, расположенных в два этажа, сколоченных из неоструганных досок и снабженных надежными бортиками, не позволяющими, должно быть, с них падать во время сильной качки в штормовую погоду. До сих пор помню соседа по нарам, низенького коренастого человечка, он, едва обосновавшись на месте, первым делом засуетился в поисках воды, которой можно было бы развести спирт. Видно было, что человек едва дотерпел до посадки на теплоход, чтобы теперь отпраздновать наконец отплытие с Большой Земли.