Мы плыли в лодке. Янек и Роза гребли, я сидела на скамье лицом к ним, опустив руки в прохладную, сверкающую воду. Мимо нас проплывали другие лодки, с берега доносились крики и смех, из репродуктора лилась песенка о мишке и лягушке. В летние воскресные дни тут всегда полно народу, многие даже издалека приезжают — не везде есть такой хороший пляж. С берега мы удрали. Нам надоели любопытные, испытующие взгляды и перешептывания, сопровождавшие каждое наше движение.
Сегодня пани Анастазия, явившись на свое послеобеденное дежурство в киоск, будто мимоходом спросила меня:
— А вы знаете, что говорят в Липове по поводу убийства Лагуны?
— Воображаю, — кисло пробормотала я.
Я хорошо понимала, что равнодушное лицо пани Анастазии всего лишь маска. Прирожденную страсть к сплетням невозможно обуздать.
— Ах, нет, нет, дорогая пани Зузанна. Этого вы даже представить себе не можете. А впрочем… Может, я лучше промолчу. Зачем вам нервничать?
Своей цели она достигла. Я начала нервничать.
— Ну, говорите уже! — крикнула я с отчаянием.
— Вы ведь знаете, что на свете много людей злоречивых… Я бы сказала даже — людей злой воли! И я вас умоляю, не обращать никакого внимания на эту болтовню.
Я уверила ее, что не обращу никакого внимания.
— Говорят, — благоговейно сообщила она, — что Янек ухаживал за Розой. Но Лагуна решительно воспротивился этому браку. Ну и Янек… в гневе, чтобы получить эту девушку… ну, вы уже понимаете, что он сделал.
— Ага, — догадливо ответила я, — он жестоко убил неумолимого старика. Возможно. Знаете, это мне действительно не приходило в голову.
Я оставила пани Анастазию с полуоткрытым от изумления ртом и ушла.
Чтобы продемонстрировать наше полнейшее презрение к сплетням, мы отправились втроем на пляж, где собирались сливки липовского общества. Не знаю, то ли наше присутствие, то ли обычное желание отдохнуть привело сюда же и симпатичного капитана Хмуру. Он улегся неподалеку от нас и пользовался вниманием публики наравне с нами. Однако Хмура не обращал на это никакого внимания. Он равнодушно и терпеливо жарил свое худое тело на горячем песке и носовым платком с узелками, завязанными на углах, защищал голову от солнечных лучей. Нашу лодку он проводил взглядом, полным меланхолии.
С лодкой не обошлось без маленького конфликта. Феликс Свист, любезно кланяясь, но глядя на нас довольно угрюмо, решительно не советовал брать лодку, которую облюбовал Янек. Предлагал другую — она, дескать, полегче и весла у нее лучше. Янек, однако, уперся и настоял на своем. Свист неохотно, почти со злостью, выписал нам квитанцию и пробурчал:
