На прилавки свалена вся эта краса.
Эх, куда пропала ты, девичья коса!?
Лишь однажды вечером на лугах босой
Целовал я девицу с русою косой.
Но промчалась шалая юная гроза.
Эх, куда пропала ты, девичья коса!?
Снова в путь отправился, еду я, иду.
Может, ту красавицу снова я найду.
Падают опалами звезды на леса.
Эх, куда пропала ты, девичья коса!?
Когда в твое ворвался бытие,
Я встретился с любовью, как с бедою.
Что было — было, а теперь — былье:
Все заросло житейской лебедою.
Она повсюду, рви ее не рви,
И даже там, где слезы и рыданья.
Так пусто и свободно без любви,
Как будто я один средь мирозданья.
Распят крестовиной окна,
В пространство гляжу неземное.
Враждебна вокруг тишина,
И мертвенный свет надо мною.
Я не был у Бога в гостях,
Не видел и дьявола в стане.
За что же повис на гвоздях?
За темную радость желаний?
А были, наверно, весной
Молитва, любовь и отвага.
Я знаю, какая за мной
Пожалует нынче ватага.
И те, что рычат и ревут,
И те, что в цветочках жасмина,
Убогую душу порвут
На равные две половины.
Жизнь снится страшною развязкой:
Среди немого бытия
Один во мгле, туманной, вязкой,
Чуть жив еще, но вижу я:
Сквозь черный холод мирозданья,
Из первобытного огня,
Вселенский ужас состраданья
Глядит на бренного меня.
А я, как будто пригвожденный,
Распятый за свою вину,
За муки всех приговоренный,
В бессмертном ужасе тону.
Я думал, что наше гуманнее всех государство,
А небо и Бог — ерунда по сравненью с идеей;
Что нам коммунисты построят безмерное царство.
И все заживем мы от красного цвета балдея.
Совсем не разрушена веры лукавой основа:
Правители те же, но рай нам другой обещают.
А я сомневаюсь: на шее сидят они снова.
И снова народ, пропивая копейки, нищает.
Куда я не сунусь — мне, бедному, всюду удавка.
Куда не шагну я — под дых мне удар за ударом.
Сюда загляните — моя бесподобная лавка:
Я в ней, господа, нищету продаю свою даром.
Пусть я пред химерой не встану уже на колени,
Но можно ли верить, что внук, перед ней не согнется.
И если так будет, у нищих объявится Ленин —
И все повторится обманом, все ложью вернется.
Возьми же, Россия, в глухое свое бездорожье!
Когда тебе сложатся новые песня и ода,
Воскреснет душа, оплатившая кровью безбожье.
О только б не рабством в пути обернулась свобода!
Живем в заботах, суете, грехах.
О человечество, как жадная пиранья:
Все пожирает, превращая в прах,
Само уже на грани вымиранья.
Ему себя ничем не превозмочь.
Я сам живу бесславно и убого.
Я сам, все глубже погружаясь в ночь,
