Человек был на середине лестницы. Во дворе стояла сонная тишина, и тот, видимо, думал, что вокруг никого нет. Когда до земли осталось несколько ступенек, он мягко спрыгнул, озираясь по сторонам, стал осторожно продвигаться к лазу в заборе, ведущему в глухой переулок, прижимаясь спиной к стене. Быстров, затаившийся с другой стороны забора, уже слышал его прерывистое дыхание. Человек остановился, прислушался, сделал шаг через перекладину лаза. И тут Быстров ухватил противника за рукав, крепко сжал кисть руки с пистолетом, одновременно применив прием «джиу-джитсу»[41]. Тот в одно мгновение оказался у ног Быстрова, но тут же ловко вывернулся и вскочил на ноги. Быстров почти машинально нанес короткий удар и сделал подножку. Чекисты связали неизвестного.
— Теперь в дом! Быстрее! — скомандовал начальник. — Епископ должен быть там.
Взломали дверь, прошли по всем комнатам — ни души.
— Товарищ начальник, в подполье кто-то стонет.
По отвесным ступенькам спустились вниз. Луч карманного фонарика высветил лицо Егора Ложкина: белая косоворотка в крови, сухонькой рукой он зажимал рану на груди, стараясь остановить сочившуюся кровь.
— Догоните! Он ушел через подвал… — сказал он негромко.
…Кожевин постоянно оглядывался и нещадно лупил коня, погоняя его.
— Стой! — крикнул Ковалев, когда выехали на прямую дорогу, хорошо просматриваемую в наступившем рассвете на сотню метров.
— В ответ Кожевин раскрутил конец вожжей над головой и с остервенением ударял по хребту лошади. Тарантас скрылся за поворотом.
Загнанный Воронко стал отставать, а повозка, разбрызгивая лужи, уже въезжала во двор стоявшей в стороне одинокой мельницы. Кожевин спрыгнул на ходу, забежал в покосившуюся избушку, но не задержался в ней, а снова выбежал. Расстояние между всадниками и мельницей сокращалось, и уже можно было разглядеть метавшихся по двору людей. Грохнул выстрел. Конь под Назаровым упал, перевернулся через голову и чуть не придавил неопытного всадника.
— Стрелять надо! — закричал дед Архип.
— Отставить! — остановил Ковалев, увидев, как Кожевин с напарником, выставив вперед себя Васю, пятились к зданию мельницы, — В парня попадете!
— Не слепой, — прицеливаясь, ответил Архип, — Я еще жаворонка в небе вижу, а таких гадов… — он выстрелил. Кожевин резко припал на правую ногу, но не остановился, продолжал отступать, прикрываясь парнишкой. Архип твердил сквозь зубы: «Не уйдете, изверги! Вы еще узнаете старого солдата, ехидное дело…»
