— Кого? — удивился Ковалев.
— Васька пропал. Старая коряга Аксинья говорит: «Не знаю где». А парни соседские видели, как к дому Ложкиной подъезжал Кожевин, с ним какой-то узкоглазый мужик… А потом Васька побежал на конный двор, а те за ним.
— Где же они сейчас? — нетерпеливо перебил Ковалев.
— Парни те сказывали, будто с конного двора по лесной просеке все трое уехали.
— Поедешь, с нами, — сказал Ковалев деду Архипу, — покажешь дорогу. Коля, отдай Архипу Наумовичу коня, а сам беги к дому Аксиньи и никого из него не выпускай!
Димитрий развернул коня, тот от удара плетью взвился на дыбы, а, потом ринулся вперед по узкому переулку.
Через несколько минут на лесной дороге обнаружился след тарантаса, а за поворотом увидели и самих едущих. К тому времени уже совсем рассвело. В мужике, стоя погонявшем лошадь, все узнали Кожевина, в сидящем пареньке — Васю. Третий был незнакомый. Зачем им понадобился парень? Куда они направились? Димитрий прибавил ходу. На боках Воронка появилась испарина.
…После того как закрылись ворота за последней группой, уходящей на операцию, Быстров ненадолго вернулся в кабинет. На улице, за оградой, с двумя оседланными конями его ждал молодой веснушчатый чекист Федя. Застоявшиеся кони нетерпеливо били копытами по булыжнику. Федя то и дело успокаивающе похлопывал их по теплым мордам, чтобы не дать им заржать. Выходя, Быстров поправил револьвер, туго натянул фуражку, а когда ночной холодок пробрался за воротник, накинул башлык[40].
Появление Быстрова вызвало улыбку на лице Феди.
— Ну как? — спросил Быстров, затягивая концы башлыка.
— Ручаюсь, сейчас вас даже мать родная не узнает, — засмеялся Федя, подводя начальнику буланого коня.
— Поехали! — Быстров ловко вскочил в седло и, подождав, когда Федя последует его примеру, добавил: — Там, наверное, ребята наши заждались, сидеть-то им… тоскливо. — Он поежился. — Хоть и не очень холодно, а сырости хватает. Да и тишина в городе мне очень не по душе, недобрая она вроде. Будто нарочно, из-за коварства, сон на людей напускает.
— А ведь и правда, — согласился Федя. — Однако отцы святые тоже люди смертные и, наверное, дрыхнут себе на мягких перинах. Вот мы их и того… тепленьких возьмем.
— Тепленьких? — переспросил Быстров. — Нет, Федя, я думаю о другом. Как бы нам вот не стало жарко. А отцам, как ты говоришь, святым, сейчас, к сожалению, не до сна. Они теперь…
Быстров, не договорив до конца, пришпорил буланого. Через четверть часа они спешились. Начальник оставил Федю с лошадьми, чтобы одному бесшумно подойти к особняку епископа.
