Несмотря на то, что Синезий хорошо знал Ложкина, доверять ему стал не сразу. Епископ сначала держал дьякона на почтительном расстоянии от тайных, келейных дел, лишь изредка доверяя ему второстепенные поручения. Ложкин непритворно исполнял роль преданного епископу слуги. Он еще больше стал ненавидеть Синезия, не верил его приближенным, даже не верил и в то, что сумеет сдержаться до конца, не умертвит его спящего. Епископ умел хранить секреты, с нужными ему людьми он встречался один на один. Все письма и документы, раскрывающие деятельность организации, предавал огню. Ложкин терпеливо ждал полного доверия Синезия. Он не был против богослужения. Верил в бога, но был за такую церковь, которая бы не шла против народной власти. Он словно прозрел после появления в «Известиях» откровений митрополита Сергия Нижегородского. А однажды услышал высказывание приезжего архиерея в разговоре с Синезием. Епископ утверждал, что не может одна неверующая страна существовать в окружении других, верующих стран, что скоро бесовская власть падет. На что архиерей заметил, что Советы существуют уже двенадцать лет — ведь это что-то значит! Власть окрепла и ее поддерживает народ.
— Верно, — согласился Синезий и тут же стал доказывать, что следующая цифра для советской власти роковая. — Именно в этот год будет покончено с новой властью и с колхозами.
Синезий становился все более мнительным и осторожным. С каждым днем он усиливал конспирацию, менял пароли, явки.
…Поздно ночью кто-то постучал. Синезий на этот раз не послал экономку, чтоб узнать, кто пришел, а подошел к окну сам, осторожно приподнял занавеску.
— Кто там?
— Свои, — ответил голос с улицы.
Синезий внимательно присмотрелся к стоящему под окном человеку, надел пижаму, прошел в сени, открыл дверь и провел ночного посетителя в переднюю.
— Какая нелегкая носит тебе, Фокей, в такой час? — спросил хриплым спросонья голосом Синезий.
— Важное дело, — ответил Фокей Плотников, — Мне кажется, что гепеушники напали на наш след.
— Типун тебе на язык! Откуда ты это взял?
— Филипп мне сказывал, будто какой-то человек частенько на Горскую мельницу стал наведываться, да и в Костряки тоже.
— Мало ли кого не бывает, тебе-то что? Вас не трогают, ну и сидите себе.
— Легко сказать — сидите, да как? Чего дожидаться?
— А ты что, струсил? — недобро усмехнулся Синезий. — Вроде бы на тебя не похоже.
— Я ничего не боюсь. Люди-то мои с меня требуют: надоело им нежитью лесной хорониться. Надо действовать.
