— Что же потом-то с дочкой будет?
— На все воля божия, а тебя это уже не коснется.
— Сделаю все, владыка мой, что прикажете, — покорно согласился Ложкин, еще не осмыслив полностью всю затею епископа. — Проучить, так проучить.
А Синезий с недоверием смотрел на дьякона: «Не проболтался бы старик. Надо иметь твердую гарантию, иначе…» И епископ как бы между прочим спросил:
— Слышь-ка, Егорий, говорят, будто еще недавно ты примыкал к сторонникам митрополита Сергия Нижегородского[31], молитвенно разделял его линию?
— Сергия Нижегородского? — переспросил дьякон.
— Да, да. Того самого, что с Советами побратался и паству призывает к смирению перед новой властью.
— Правда, святой отец, правда. Истинно так, но не извольте гневаться, все это по дури вышло, а когда узнал, что вы приняли епархию и дали ему, Сергию, отказ в молитвенном общении, то я понял величие ваше и твердость вашу в вере истинно православной.
Синезий пытливо прислушивался к каждой нотке в голосе дьякона. Убедившись, что Ложкин раскаивается искренне и что разговор об измене Сергия возымел определенное воздействие, Синезий решил закрепить свое влияние на дьякона.
— Правильно говорят, яблоко от яблони недалеко падает. Как же теперь верить-то тебе? То ты с Сергием, то опять мне в верности клянешься. Не пойму я тебя, не пойму, Егорий.
— Поверьте, ваше преосвященство, ради бога, поверьте, не подведу.
— Мне клятвы твои не надобны, — холодно сказал Синезий. — Дело, угодное господу богу, надо делать. Слышал, что я тебе посоветовал? Аминь!
Егору вдруг стало нестерпимо жалко Устинью. Он враз сник, опустил голову. Эта перемена настроения не ускользнула от епископа.
— Ты уж, Егорий, не сердись, — прервал Синезий тревожные мысли Ложкина, сменил гнев на милость. — Нужда заставляет меня, лишь поэтому я и справлялся о твоем прошлом. Пойми, я должен знать, с кем имею дело. Будешь служить мне верой и правдой, забуду и отпущу тебе твои грехи старые. Ну, а ежели… — Синезий засучил рукава шелкового халата, обнажив по локоть волосатые руки, — самому небось ведомо. Дело господне должно иметь надежные гарантии. Я не забыл, что на этой земле, в этом городе, первую икону принял не из чьих-то, а из твоих, именно из твоих рук, потому и верю в тебя. Ну, с богом!
Ложкин подобострастно приложился к руке епископа и с низким поклоном вышел за дверь, а Синезий вытер пухлую руку носовым платком.
Старик умолк. Потом поднял голову и, вытирая слезы, покаялся:
