Ей предшествовали следующие события. Поражение Четверного союза во второй мировой войне привело к развалу Оттоманской империи, которую буквально растащили по частям союзники. Согласно Севрскому договору в августе 1920 года султан безоговорочно капитулировал перед западными державами и расписался под самоуничтожением своего государства. В ответ на это в Турции началось движение, возглавленное националистически и патриотически, настроенными военными, руководимыми выдающимся турецким лидером Мустафой Кемалем, позднее известным под именем Ататюрка. Султан был низложен. Несколько ранее, в 1919 году, разразилась война между Турцией и Грецией: союзники использовали греков, вторгшихся в Анатолию, как силу для сокрушения турецкого национально-освободительного движения.
В ходе войны греческие солдаты, воевавшие за чуждое им дело под руководством некомпетентных офицеров, стали терпеть поражение. Осенью 1922 года, когда Хемингуэй прибыл в Константинополь, «шумный, жаркий, холмистый, грязный и прекрасный город», наводненный «слухами и людьми в мундирах», греки отступали по всему фронту и готовились закрепиться во Фракии. Там должно было произойти решающее сражение. Хемингуэй собирался о нем писать, но в этот момент в Афинах произошел государственный переворот. Король Георг, проводивший антинародную, предательскую политику, что привело к проигрышу войны, был свергнут, после чего сразу же начались мирные переговоры в маленьком городке Мудании на берегу Мраморного моря. Все эти напряженные дни Хемингуэй провел в городе, в котором царило тревожное настроение; часть христианского населения, боясь репрессий победителей, спешила эвакуироваться. Журналист жил в полупустой грязной гостинице, страдая от приступов малярии.
По соглашению в Мудании Фракия отходила к Турции: началось отступление греческой армии и одновременно бегство мирных жителей. Вместе с отступавшими, совершавшими мучительный многомильный путь по превращенной в месиво дороге, в холод и дождь вместе с потоком беженцев двигался и Эрнест Хемингуэй. На итальянском фронте он увидел ужас окопов. Теперь же перед ним обнажилась трагедия мирного населения, двухсот пятидесяти тысяч людей, согнанных с родных мест.
Почти на двадцать миль дорогу запрудила нескончаемая вереница повозок, запряженных волами, испачканных грязью буйволов, ковыляющих мужчин, женщин и детей, бредущих под дождем, накрыв головы одеялами, телег с жалкими пожитками, уныло бредущего скота.
