— ХХ съезд, ожидания, надежды и умонастроения молодых людей, ощутивших дыхание перемен, и разочарования, связанные с крушением этих надежд, всё это нашло отражение и в текстах, опубликованных в номере, и в выступлениях участников вечера.
“Бывают звёздные часы и звёздные годы человечества. К ним, несомненно, относятся 50-60-е годы XX века”, — сказал Сергей Чупринин, главный редактор журнала “Знамя”.
Лев Рубинштейн подчеркнул, что Пражская весна 1968 года стала причиной раскола поколения на тех, кто всё ещё верил в социализм с человеческим лицом, и тех, для кого светлое социалистическое будущее превратилось в утопию. Сходную мысль высказал и Юрий Ряшенцев, который во время трагических событий оказался в командировке в Чехии от журнала “Юность”: по его собственному признанию, эта поездка изменила его взгляд на мир. Игорь Волгин сравнил 60-е годы XIX и XX века и отметил, что оба периода посвоему стали “звёздным часом” русской истории и литературы. “Хорошо, что журнал “Знамя” об этом вспомнил, потому что сегодня один за другим уходят живые свидетели эпохи”, сказал Волгин.
Вообще мысль о том, как важно сохранять эти “вспышки памяти”, прозвучала на вечере не раз. Так, Мариэтта Чудакова высказала идею, что августовский номер “Знамени” нужно издать отдельным сборником, чтобы как можно больше людей узнало о том, какими были эти противоречивые годы. А Евгений Сидоров призвал всех собравшихся записывать воспоминания и делиться ими, невзирая ни на маленькие тиражи, ни на другие препятствия. <…>
Завершила собрание заместитель главного редактора журнала “Знамя” Наталья Иванова, пообещав, что тема “оттепели” продолжится и в осенних номерах”.
Как бы ни изощрялись авторы юбилейного номера “Знамени” в злопамятстве, в проклятиях по адресу эпохи, обманувшей их надежды, в конечном счёте, самый точный диагноз психического состояния мемуаристов выразил в стихах постаревший “шестидесятник” Игорь Волгин:
В памяти твёрдой и ясном уме,
не говоривший ни бе и ни ме,
я заявляю публично:
прошлое мне безразлично.
Что там мутилось за гранью веков,
кто пробирался к царице в альков —
я разбираться не стану:
мне это по барабану.
С кем А.С. Пушкин шампанское пил,
кто там геройствовал у Фермопил,
быстры ли струги у Стеньки —
мне это, в общем, до феньки.
Цезарь ли кем-то когда-то убит,
Ленин ли пестует Брестский гамбит,
Данте ль откуда-то выжит —
это меня не колышет.
Вправду ль крестили кого-то в Днепре,
что написали Мольер и Рабле —
