Я машинально наклонился и проверил пульс… Ты мне веришь, Джозеф?
– Почему ты никого не позвал? – нахмурился Уолш.
Уильям нервно водил пальцами по столу.
– Я испугался. Утром я угрожал Дональду, и это слышала Ирэн… Я хотел поскорее вернуться в гостиную, но кто-то поднимался по лестнице, и я бросился на третий этаж… Я сделал только хуже, да? Ирэн обо всём рассказала полицейскому?
Уолш кивнул.
– Все наверняка думают, что это я… – простонал Уильям.
– Бегство с места преступления – твоя первая ошибка, – сердито заметил Джозеф. – А вторую ты совершил сегодня, улизнув в паб, вместо того чтобы встретиться со старшим инспектором Джонсом.
– Как ты не понимаешь? Я не могу сказать ему правду… не могу признаться, что мы с Хезер – любовники… Если отец узнает…
Стаффорд вдруг заплакал, как ребенок, склонившись над столом. Уолш верил, что он не убивал Дональда, однако, отказываясь ставить под удар любимую женщину, Уильям добровольно затягивал петлю на собственной шее. Джозеф видел лишь один способ спасти друга: найти настоящего убийцу.
Ужин в роскошном особняке Грантов на Брук-стрит проходил скромно, в семейном кругу. Родители Ирэн еще оплакивали младшую дочь, которая, как подозревала Эмили, покончила с собой, утопившись в озере Серпентайн. Гранты относились к мисс Стаффорд почти как к члену семьи. Этим, вероятно, объяснялось их приглашение, несмотря на то что девять месяцев траура истекали лишь к концу лета. Джозеф Уолш терялся в догадках, отчего именно ему выпала честь сопровождать Эмили в дом, где о нем могли знать только со слов Ирэн. Чем он заслужил подобное расположение? Пытаясь найти ответ в лучистых глазах своей спутницы, он сделал вид, будто удовлетворен озвученным ему поводом:
– Я покажу вам Адмиральский дом на полотне Констебла. Вы ведь хотели его увидеть?
Картина, висящая в холле, оформленном в неоготическом стиле, полностью соответствовала своему названию – «Романтический дом в Хэмпстеде» – и имела мало общего с особняком, в котором на днях произошло убийство. Художник-романтик запечатлел его как часть милой пасторали. Теперь, в конце девятнадцатого века, Джозеф с трудом мог представить себе коров, пасущихся под окном его спальни.
Стены над лестницей украшали и другие полотна прославленных английских живописцев – Уолш словно оказался в художественной галерее, но увы, не сумел толком рассмотреть их, ибо дворецкий попросил гостей следовать за ним в столовую. Пол в коридоре второго этажа был покрыт плиткой, воссоздавая дух колониальной экзотики Ост-Индии. Проходя мимо арки, задрапированной тяжелыми гардинами, Джозеф заглянул в гостиную. Здесь также царил колониальный стиль: стены и потолок из натурального камня и дорогих пород дерева, разноцветные ковры и циновки на полу, необычные предметы быта, явно привезенные из дальних путешествий.
