Тапочкин и сейчас, к явному неудовольствию Привалова, торчал среди разведчиков на переднем крае; у него это называлось «обеспечивать операцию».
Он никогда не совершал поступков, которые дали бы основание подозревать его в трусости. Он даже участвовал в двух вылазках через линию фронта. Но ходил Тапочкин в тыл противника не потому, что это было насущно необходимо, а для того, чтобы можно было доложить об этом начальству.
Когда разведчики ползли вдоль боевого охранения по ничейной земле, они попали под сильный огневой налет. Тапочкин, как и все остальные, осторожности ради плюхнулся в снег, прикрыв при этом голову полевой сумкой, с которой не разлучался.
Привалову тоже полагалось броситься плашмя на снег и переждать, пока пропоют осколки. А он, не пригибаясь, подошел к Тапочкину, нахально уселся рядом, похлопал ладонью по его сумке, заглянул в глаза, расширенные от страха, и сказал:
— Липовая у тебя броня. Бумажки на переднем крае не в цене. Разве на самокрутку. Или если подошла нужда оправиться…
— Позволяешь себе лишнее, старший сержант!
— Слова первой необходимости.
Тапочкин колючим взглядом поглядел из-под полевой сумки на Привалова:
— Разведчик ты заметный, а поведение твое невыдержанное, старший сержант. Можешь пострадать благодаря пустяку…
Привалов отполз, так и не поняв, что Тапочкин имел в виду. «Похоже, угрожает „анкетная душа“», — усмехнулся он про себя.
Привалов не мог простить лейтенанту дурацкой истории с Матусевичем. Как он пригодился бы в предстоящей операции! А теперь вместо Матусевича капитан взял в боевое охранение новенького.
Вот неотесанный медведь! Так припечатал его тогда к снегу, словно решил таким способом утрамбовать площадку перед учебным блиндажом. Силенкой бог не обидел, но что это за разведчик, если он не умеет по воронке определить — снаряд здесь рванул или мина? Даже ребятишки из Пустошки, которые прятались в погребах вместе с родителями, знают, что мина оставляет круглую воронку, а снаряд — грушевидную, и по острию воронки определяют, с какой стороны прилетел гостинец.
Не умеет Беспрозванных по звуку определять, какой бьет пулемет.
— Пулемет ихний заработал, — прислушался Шульга, для чего высунулся из окопа, — станковый.
— Откуда вы знаете? — удивился Беспрозванных.
— Эх ты, молодо-зелено! Станковый бьет, а ручной строчит. У станкового звук более ровный. А ручной вроде дребезжит…
Вчера Привалов вернулся в землянку только под утро, Беспрозванных проснулся и уважительно спросил:
