Назавтра Беспрозванных выпросил у ездовых соседней батареи мешок овса и таскал этот четырехпудовый мешок по снегу. Он хватался за ушки или завязку мешка и волок его за собой с мученическим усердием. Хорошо еще, что мешковина попалась добротная.
— Овес-то нонче почем? — спросил Привалов, стоя над взмыленным парнем.
Тот молча вытер пот, заливающий глаза. Не сразу отдышишься после такой работенки, не найдешься что ответить. Да и не слышал Беспрозванных этого выражения, оставленного в наследство горожанам вымершими извозчиками.
Разведчики из группы Привалова («белые»), посмеялись и отпустили еще несколько шуток в адрес новенького. Кто-то упомянул про поросенка в мешке, кто-то предостерег его, чтобы самого невзначай мешком не прихлопнуло.
Привалов любил, когда вокруг него собирались, когда его шутки вызывали веселые отклики, но сам слушать не умел: перебивал, понукал собеседника.
Беспрозванных вновь принялся бороздить снег, теперь уже не отрывая подбородка, локтей и колен, — что называется, пахал лбом землю.
— Ты бы хоть обмундирование пожалел, — усмехнулся Привалов, когда через несколько дней проходил мимо лежащего на снегу Беспрозванных, неразлучного с мешком. — У тебя уже, наверное, и пуп стерся.
— Зато живот стал шершавый, — добродушно откликнулся Беспрозванных. — Умею теперь лежа ходить. И даже бегать!.. А обмундирование давно списано. Старшина выдал из бэу…
Солдатом он оказался весьма старательным, и комендант учебного блиндажа, командующий всей группировкой «черных», сивоусый Евстигнеев был им весьма доволен.
А Беспрозванных сдружился с теми, кто оборонял блиндаж на горушке, изображая фрицев, — с ворчуном Евстигнеевым, с Шульгой, вечно грызущим сухари или жующим всухомятку пшенный концентрат, и с невозмутимым философом Апылой Джаманбаевым.
Можно заслушаться, когда киргиз рассказывает о высоких горах Тянь-Шаня, о горных пастбищах — джейляу, о том, как змеи, скорпионы и другая нечисть панически боятся баранов, так что пастухи, перед тем как улечься на ночлег, расстилают в кибитке кошму, свалянную из бараньей шерсти, и тогда можно спать, не боясь ядовитых гостей…
Вот если бы можно было расстелить такой волшебный коврик при входе в блиндаж, чтобы спать в безопасности! А Беспрозванных не смыкает глаз, зябнет, ежится ночами в окопе — всегда можно ждать нападения «белых».
Однажды перед рассветом Привалов со своей группой скрытно выполз на горушку, но потерпел поражение. Он полагал, что гарнизон Евстигнеева окопался где-нибудь при входе в блиндаж, а «черные» его перехитрили.
