— Пять орудий только у Касьяныча осталось, — сказал человек с черной бородой, приставив согнутую рупором ладонь к уху. — Нет, четыре всего. Но зато как стреляют!
Дымная завеса вокруг батареи стала вдруг зеленой, и еще выше поднялись гейзеры вздыбленной земли.
— Бризантные снаряды, — сказал кто-то со вздохом в группе штабных, — ну, теперь держись, Касьяныч.
Дым из зеленого перекрасился неожиданно в угольно-черный цвет, в котором красными пятнами замелькали огненные языки. Одновременно послышалась беспорядочная трескотня взрывов. Неприятельская артиллерия, очевидно, угодила по парку. Вокруг батареи рвались запасы ее же собственных снарядов.
Откуда-то неожиданно подувший ветер на мгновение рассеял дым. Волнение не давало нам возможности хорошо пользоваться биноклями. На батарее не видно было почти движения, только несколько едва заметных человеческих фигур копошились возле крайней правой пушки. Два орудия были перевернуты колесами вверх. Вместо парка была какая-то невообразимая груда обломков. Потом крайняя пушка еще раз выстрелила, и местность заволокло дымом. Батарея вступила в последний акт трагедии.
— Одно орудие осталось, — проговорил сквозь зубы человек с черной бородой, — кончается Касьяныч.
В последние пять минут белополяки, очевидно, решили добить дерзкую батарею, которая в течение получаса выдержала натиск объединенной артиллерии двух дивизий. Дым стал снова зеленым, потом розовым, наконец черным. Даже на небе появилось разноцветное облако. Снаряды полились как дождь, как ливень. В эти минуты белополяки выкинули на беззащитную батарею с десяток тонн металла.
Как раз в это мгновение мы заметили в рядах неприятеля какое-то замешательство — белопольские цепи дрогнули и смешались. Артиллерия дала еще несколько робких залпов и сразу же замолчала. В наступившей тишине ветер донес до нас рев многоголосого «ура». Потом все звуки потонули в трескотне ружейной и пулеметной перестрелки. Буденновцы, обойдя легионеров, перешли в атаку.
Так шестой армии и не удалось отомстить за честь своего командующего. В этом бою наша конница уничтожила обе дивизии едва ли не целиком.
Обгоняя друг друга, содрогаясь от ужаса, мы молча помчались к батарее. Вся местность была изрыта так, как будто здесь прошелся гигантский плуг. Снаряды наворотили целые валы разбитой земли, из этих валов торчали какие-то обломки и обожженные, изуродованные до неузнаваемости трупы. Там и сям виднелись зияющие ямы; от парка осталась лишь бесформенная груда развалин. Кое-где бились еще умирающие, искалеченные лошади.
