— След, — сказал Востроглаз, глядя на клетчатую вмятину на полосе.
— След, — подтвердил командир отряда, — но это, скорее всего, след от берестяной корзины, но не от ноги человека. Такой большой ноги нет ни у одного даже вологодского богатыря.
— Если бы этот след оставил человек, я бы слышал его шаги у себя в доме, как бы крепко ни спал, — заявил Тонкослух.
— Никакая корзина, наполненная даже не семенами, а камнями, не даст такой вмятины, как бы ни была рыхла земля. Это след человека-великана, обутого в лапти, — заключил Сила, — и я готов с ним помериться силами при первой возможности.
— Если даже это след великана, как утверждают Востроглаз и Сила, — говорит Харитоша, — нам этого ещё недостаточно. Надо продолжить обследование полянки, не найдутся ли более достоверные приметы ночного пахаря. Что был плуг, это безусловно, так как земля вспахана, что была борона, это тоже верно, так как посев заборонован. Но кто таскал плуг, кто таскал борону? Ведь ни следа трактора, ни следа лошади нет. Не таскал же на себе этот великан плуг и борону. Как ни славна наша вологодская земля богатырями, но таких никто не видывал. А кроме того, не кажется ли вам загадочным, на чём были доставлены сюда плуг, борона и семена и отсюда увезены плуг и борона, так как следов колёс телеги тоже нет. Не мог же он всё принести и унести на своих плечах.
Задумались следопыты.
Рты раскрыли, уши развесили.
— Продолжать обследование! — приказал командир отряда.
— След! След! — закричал Востроглаз на другом конце полянки и замахал руками, зовя к себе ребят. — След от полозьев саней или дровней.
Полевую дорогу, что проходит у нижней межи Овсяной полянки, её непросохшую грязь, действительно пересекал в направлении к лесу след полозьев.
— След, — подтвердили Тонкослух и Сила.
— След, спору нет, — согласился Харитоша, — но нужно решить, какой давности этот след. Может быть, с тех пор прошло дней десять, как здесь кто-то проехал на санях или дровнях… Как думает следопыт Сила?
— Во-первых, — начал Андрей Сила, — если мне не изменяет память, все сани и дровни, то есть весь полозный зимний транспорт, две недели назад во всех бригадах — в этой работе принимали участие и мы — поставили под навес и перешли на колёсный транспорт: телеги и двуколки. Во-вторых, за десять или пятнадцать дней дожди, солнце и ветер от этого следа не оставили бы ни следа.
— Логично и остроумно, — заметил командир. — А что скажет Тонкослух?
