И вот телефонный звонок. Николай Иванович звонит из комнаты, где иногда отдыхает, — в доме, что стоит метрах в ста от нашего командного пункта. Голос спокойный. Требует, чтобы я немедленно зашел к нему, но никому об этом вызове не говорил.
Вхожу в комнату. Он сидит в бекеше на диване, облокотившись на валик. Увидев меня, просто сказал:
— Я ранен.
Вызываю начальника медико-санитарного отделения армии военного врача 2 ранга Соколовского, а пока вместе с шофером осторожно снимаем с Крылова бекешу. Спина под бекешей в крови. Бледность разливается по лицу Николая Ивановича. Дыхание становится чаще и прерывистее.
Мы помогли прибывшему Соколовскому раздеть Крылова и положить на стол. Осмотрев рану, он сказал:
— Счастлив ваш бог. Рана серьезная, но могло быть хуже. Надо сейчас же в госпиталь.
— А может, ограничимся перевязкой? — спросил Крылов.
— Нет. Надо обязательно в госпиталь и там тщательно осмотреть. Боюсь, как бы не была внесена инфекция: в рану попал мех от бекеши.
Кое-как одели уже теряющего силы Николая Ивановича и повели к машине.
В это время за мной прибежал посыльный. Вызывает командарм.
Иван Ефимович стоит у входа в каземат.
— Где вы пропадаете? Ни вас, ни Крылова. Выяснили, где Николай Иванович?
Я замялся.
Он увидел на моей гимнастерке кровь и, почувствовав что-то неладное, разнервничался, срывающимся голосом закричал:
— Что вы от меня скрываете? Где Крылов? Убит? Ранен?
Как можно спокойнее отвечаю:
— Николай Иванович ранен. Соколовский осмотрел его и сказал, что рана несерьезная. Они сейчас уезжают из домика Крылова в госпиталь.
Петров ушел к домику и долго не возвращался.
Командиры, бывшие на командном пункте, окружили меня, расспрашивая, что случилось. Но я сам точно ничего не знал. Только из отрывочных фраз Николая Ивановича понял, что он, решив понаблюдать за противником, попал под минометный обстрел и был ранен, но, чтобы никого не беспокоить, сам выбрался из кустарника, дошел до машины, приехал в штаб и вызвал меня. Вот и все.
Командарм вернулся расстроенным и молча прошел в свой каземат. Зайти к нему и спросить, что с Крыловым, никто не решался. Ждали, что он сам выйдет и расскажет.
Действительно, через некоторое время Иван Ефимович зашел к нам в комнату, сел на стул и сказал, что Николай Иванович ранен очень тяжело. Пришлось делать операцию, чтобы извлечь осколок мины. Операцию делал армейский хирург профессор Кофман. Осколок мины величиной с половину спичечной коробки пробил левую лопатку, вошел вглубь и около сантиметра не дошел до сердца.
