Тут электричество погасло, и Женька снова погрузился в сон. Ему снились какие-то люди с граблями, шагающие через поле, заросшее овсом. Поле Женьке хорошо знакомо. Мальчик видел его в деревне под Москвой, где живут бабушка и дедушка. Мимо этого поля по неровной просёлочной дороге с засыпанными битым кирпичом колеями Женька ходил купаться на речку. Однако же сейчас оно — целина. В поле, по самую крышу скрытый зеленью, мчится трактор. Мальчик знает — в кабине трактора сидит Николай Сергеевич. Слышно, как отец зовёт сына, Женька бежит, бежит, да всё стоит на месте, никак не может приблизиться к отцу. А трактор уже переезжает речонку на краю поля, поднимается на взгорок и исчезает в густых зарослях летнего леса.
«Папа!» — кричит мальчик, но не слышит звука собственного голоса.
Сделалось тихо-тихо, как в комнате. И, откуда ни возьмись, мамин ласковый голос:
— Женя!
От неожиданности Женька открыл глаза и сел в постели.
— В школу пора!
Да, это уже не сон, а действительность — наступило утро, нужно просыпаться.
Обычно по утрам Ольга Георгиевна покрикивала на Женьку, поторапливала: скорей умывайся, скорей одевайся, да портфель не забудь проверить — все ли учебники и тетрадки собраны, не забыл ли дневник. Сегодня же мальчик всё делал быстро, без понуканий. Он был полон воспоминаниями ночного разговора родителей и своего собственного сна. Даже под краном Женька плескался дольше обычного, ледяная вода казалась особенной — приятной, бодрящей, словно бы явившейся из какой-то новой, интересной жизни, имеющей странное, таинственное название — целина.
В комнате по-утреннему тихо. Лишь на электрической плитке шумит чайник да за окном на набережной дворник скребком счищает с тротуара снег. Эти утренние звуки привычны, хорошо знакомы мальчику, но сегодня Женя словно бы по-новому услышал их. Он даже подошёл к окну посмотреть, не изменился ли город. Нет, ничто не изменилось за окном — по заснеженной набережной идёт, наклонившись навстречу ветру, утренний прохожий в зимнем пальто и в шапке-ушанке. На той стороне реки, замёрзшей и заваленной снегом, виднеются деревца нового сквера. Женька ещё помнит, как на Болотной площади устраивались новогодние и первомайские ярмарки с каруселями, качелями, киосками, пирожками, сладостями, музыкой. Теперь здесь сквер, и за ним в синем сумраке светятся розовым тёплым светом окна домов. Ещё дальше, за Москвой-рекой, которую не видно за домами, в тёмном, чуть светлеющем утреннем небе горят красным праздничным огнём кремлёвские звёзды.
