Человек, веруя, пытается взять пример с предмета своей веры. И тот, кто возлюбил фюрера «великого рейха», будет совершенно иначе смотреть на вещи, нежели любящий распятого Христа.
Это, быть может, не так легко объяснить сразу, в одном разговоре.
Столь же нелегко с ходу убедить, что придумать то же самое христианство человеческим умом невозможно. Неслучайно многие апологеты в самые первые века христианства говорили: посмотрите, наша вера истинна, потому что ее невозможно изобрести!..
* * *
Недоумение по поводу такого Бога присутствовало и в другие времена, у других народов. Вот диалог из романа японского писателя середины ХХ века Сюсаку Эндо «Самурай». Роман посвящен событиям XVII века, когда накануне гонений на христиан в Японии оттуда в Европу отправилась последняя японская делегация. По пути самураи посетили Мексику. И в этом эпизоде писатель рисует встречу главного героя романа с японцем, который в свое время принял католицизм, стал монахом, переехал в Центральную Америку, но здесь бежал из монастыря, видя, как испанцы избивают и мучают индейцев.
Однако вопреки ожиданиям Самурая японец остался верующим христианином. И вот они говорят о Христе:
– Нет, я не могу без конца думать об этом человеке, – прошептал Самурай извиняющимся тоном.
– Это неважно. Даже если вы не отдадите Ему своего сердца, Он все равно отдаст вам Свое.
– Я проживу и без этого.
– Вы в этом уверены?
Бывший монах с жалостью глядел на Самурая, теребя в руках лист…
– Плачущий ищет того, кто будет плакать вместе с ним. Стенающий ищет того, кто прислушается к его стенаниям. Как бы ни менялся мир, плачущий, стенающий всегда будет взывать к Нему. Ради этого Он и существует.
– Я этого не понимаю.
– Когда-нибудь поймете. Когда-нибудь вы это поймете.
Кстати, этот отрывок из романа Сюсаку Эндо иногда удерживает меня от отчаяния – если почему-то страдаю. Ведь страдание – это тоже путь. Оно заставляет поднять голову и посмотреть, что есть в моей жизни единственная цель, ради которой только и можно жить и умереть однажды.
Христос приходит не к благополучному, а к плачущему, страдающему. И в этом есть глубокий смысл. Страдание может вести к истине, что-то очень важное, глубокое открывается человеку в опыте страдания. Поверьте, я говорю не о вычитанном в книгах, а о реальном опыте, о том, что прочувствовал, что называется, «своей шкурой».
Когда тоска по любви и состраданию достигает предельной точки, никакой иной бог не может прийти и быть со мною. Только Христос. И мне не стыдно перед Ним за свою слабость.
