Так мы и жили в сумасшедшем доме на Арсенальной улице, дом девять. Конечно, на борту родного «Фунта изюма» мне было веселее и интереснее. Но я утешал себя тем, что по ночам рисовал в разгорячённой голове разного рода фантазии с участием Наташи Тихомировой (скажу честно, преимущественно лирико-сентиментальной направленности) и терпеливо ждал освобождения. Я не сомневался, что за мной придут.
Да и как могло быть иначе? Я просто не мог себе вообразить, чтобы меня здесь забыли. Во-первых, я слишком много знал. Одного этого уже было достаточно для того, чтобы те, кто забросил меня в двадцать первый век, озаботились бы выковыриванием моей драгоценной персоны обратно. Во-вторых, в башке моей находился ядерный боеприпас, который грозил рано или поздно сработать. В силу хотя бы того, что местные врачи в непременно допустили бы фатальную ошибку, ведь в двадцать первом веке медицинская наука ещё не обращала должного внимания на поддержание биоритмов мозга во время осуществления лечебных процедур. При всём том, я твёрдо помнил из уроков истории, что в двадцать первом столетии никаких атомных боеприпасов на территории Санкт-Петербурга не взрывалось, следовательно… имеющий разум, да задумается!
Ждал я долго, терпеливо, на часы старался не смотреть. Это оказалось тем более легко, что в местной системе исчисления времени (с двукратным оборотом стрелок по циферблату в одни сутки) я так и не сумел разобраться. Чучхэ не хватило!
И на пятый день, уже после отбоя, за дверью камеры я расслышал крики: «Объедалов! Объедалов! Разорвирубаха!» Здесь никто не знал меня под этими фамилиями. Я понял, что за мной пришли. Кто бы там ни был, устами этих людей ко мне обращалась сама судьба.
Разумеется, я сел на кровати и заорал изо всех сил: «Спасайте меня, я тута!» Не прошло и минуты, как тяжкие оковы оказались сброшены с двери (совсем как в бессмертном стихотворении А. С. Пушкина про конституцию), и в освещённом проёме возник массивный, намного крупнее меня, мужчина. Кряжистая, осанистая фигура, с длинными руками, казавшимися непропорционально длинными — именно так должны были бы выглядеть гоблины, если бы они в самом деле паслись на тучных пастбищах этой планеты в это время. За спиной колоритного спасителя маячила ещё одна гоблинообразная фигура. Оба добрых человека оказались одеты одинаково: в весьма популярные у местной молодёжи штаны с многочисленными протёртостями на разных местах и в тряпицы без рукавов с странными рисунками, стилизованно изображавшими кирпичную стену и расплющенного на её поверхности человека. Надпись вокруг рисунка гласила: «Убей сибя апстену!». Оба здоровенных мужика держали в руках какое-то необычное оружие, пристёгивавшееся к предплечью: такого в двадцать первом веке на существовало. И данное обстоятельство лучше всяких домыслов свидетельствовало о том, что передо мною люди из далёкого будущего.
