Попросила Романова[114] подобрать для Гурченко что-то подходящее. Тот сразу обиделся – почему она к вам пришла, а не ко мне. Ревнивый до ужаса, во всем видит ущерб своему авторитету. Ответила, что она ко мне посоветоваться пришла, как женщина к женщине. Пообещал помочь.
19 апреля 1972 года
«Адъютанта его превосходительства»[115] привожу в пример как эталонное совмещение идейности, художественности и интересного сюжета. А то у нас любят оправдываться тем, что если делать упор на идейность, то зрителю будет неинтересно. Особенно любит рассуждать об этом Любимов. Все дело в том, как делать упор. Любое дело требует серьезного подхода. Создатели «Адъютанта» могли пойти по легкому пути. Могли сделать очередную лубочную халтуру на тему Гражданской войны в духе американского вестерна. Выстрелы, погони, трюки. Но отнеслись к постановке как следует и получили замечательный результат. Была удивлена, когда узнала, что артист Соломин[116] не имеет звания. Представила его к «заслуженному».
Другой пример – «Любовь Яровая». Хорошая коммунистическая пьеса с захватывающим сюжетом. Фильм по ней получился замечательный[117]. Если собраться с мыслями и вспомнить, то примеров наберется много. Но мне для споров в качестве аргументов достаточно двух этих. Главное то, что это – свежие примеры. Не получится оправдываться тем, что сейчас, мол, не то время. Для тех, кто знает свое дело, всегда правильное время. Не выношу, когда плохую работу пытаются подать под видом «творческих исканий». Отвечаю на это – не там ищете! Но больше всего не выношу позерства в искусстве. Не выношу, когда пытаются произвести впечатление не мастерством, а «чем-то этаким». Если спектакль плохой, его даже манной небесной не спасти[118]. Не люблю закрывать и запрещать. Всегда даю возможность исправить и доработать. Даю возможность учиться на ошибках. Всегда помню, сколько сама наделала ошибок. У меня в этом году юбилей – 50 лет трудовой жизни. Я начала работать с 12 лет, чтобы помочь маме. 22-й год, разруха. А мне было всего 12, и мне казалось, что жизнь прекрасна. Как многое в нашем восприятии зависит от возраста. Те, кто называет меня «ткачихой», не знают, что на самом деле я начала трудовую биографию с мойки полов. А то бы называли «уборщицей».
Любой сделанный мной запрет оставляет внутри тревожное чувство. Как будто кошки скребут. То и дело мысленно возвращаюсь в прошлое. Вспоминаю, думаю – права ли была? Не пошла ли на поводу у собственного «не нравится»? Очень легко пойти на поводу у своего личного впечатления. Когда не нравится, то сразу же находятся десятки доводов для запрета. Но я с ходу таких решений не принимаю. Обдумываю, прислушиваюсь к себе, советуюсь. Считанные разы запрещала без долгих раздумий и обсуждения. Это были случаи, когда думать и обсуждать нечего. Творческих людей иногда заносит в такие дебри, из которых они сами выбраться не могут. А когда книга написана или спектакль поставлен, им становится жаль своих трудов. Они боятся сами себе признаться, что вышло плохо. После запретов начинаются обиды. Обиды приводят к новым ошибкам. Получается замкнутый круг.
