Более нелепого сооружения я не встречала. Новый дом был мерзко-коричневого цвета в голубую крапинку. А фасадом, вопреки логике, этот архитектурный феномен был обращен к степи, как бы бросая вызов всему городу.
Я вошла в подъезд. Несмотря на то, что там еще пахло свежей краской, кто-то успел отколупать часть штукатурки, а сбоку красным мелом написать: «Вовка дурак».
Квартира Васюковых оказалась на первом этаже. Я нажала на кнопку звонка. За дверью послышался басовитый лай, в дверях появилась тетя Люся. Рядом с ней — огромная собака.
— Рекс, на место! — сердито приказала хозяйка, и Рекс исчез в глубине коридора.
Тетя Люся всплеснула руками:
— Катя! Велимир! Идите скорее сюда! Смотрите, кто к нам пришел!
Секунду спустя меня уже тискала в объятиях Катерина, а дядя Велимир гудел:
— Ну наконец-то хоть кто-то из Бутиных осчастливил нас своим посещением! А то все время мы да мы к ним. Чаю, мать, ставь скорей! Гостью угощать будем! Проходи, рассказывай, какими судьбами? Господи, да как же ты выросла!
— Да, как мама? — стала расспрашивать тетя Люся. — Как у нее с работой, как себя чувствует?
— Нормально, — ответила я, отдав тете Люсе пакет с подарком, прошла в комнату. Там, кроме кресла, стола, двух стульев и множества наваленных друг на друга коробок, пока ничего не было.
— Садись! — скомандовал Велимир Аркадьевич.
Я плюхнулась в кресло и уставилась на него. Вид у Велимира Аркадьевича был очень усталый, но счастливый. Кто бы знал, что через каких-то полчаса не будет на его лице ни счастья, ни радости, ни улыбки. И даже усталости не будет. Пока же, ни о чем не подозревая, как, впрочем, и все остальные, я разглядывала Велимира Аркадьевича. Он еще больше стал походить на медведя. Огромный, большерукий, с седоватой бородой и серыми глазами.
— Только позавчера переехали, — объяснил Велимир Аркадьевич, — еще ничего расставить не успели. Девушки мои, — он показал жестом на Катерину и тетю Люсю, — что сумели — по углам растащили.
Кстати сказать, Катерина вытянулась еще больше меня. Ее вполне можно было принять за совсем взрослую девушку. Я отметила про себя, что Катерина стала очень даже хорошенькой и чем-то отдаленно напоминала Селедкину. Только у Селедкиной светлые, а у Катерины — почти черные волосы. Признаться, мне было бы приятнее, если б она осталась таким же гадким утенком, каким была несколько лет назад. Тогда мы были чем-то похожи. Только я до сих пор не стала лебедем. Одно меня успокаивает — моя рыжая, не сравнимая ни с чьими локонами и искусственными китайскими хвостами, грива. Стоит мне зайти в парикмахерскую, как парикмахерши тотчас же начинают пялиться на меня. А уж они-то знают толк в волосах!
