Нет, этого Андреа не хочет, и конкурсы ради котенка забрасывать как-то мелковато. Тем более что ей все удается, все получается. Испанскую гитару она выиграла без проблем, имя сеньоры Санчес-Луговой уже знают профессионалы, на рассмотрении лежат контракты от двух вполне приличных записывающих компаний. Все замечательно. Все ли? Андреа спешит вперед семимильными шагами, преодолевает препятствия, добивается побед, ставит перед собой цели и достигает их, стараясь не вспоминать о главной битве, в которой она по-прежнему проигрывает. Счет уже 7:0 в пользу капризной, неизвестно чем недовольной природы.
Дверь распахивается, и в помещение протискивается четырехлетняя дочка ударника Даша.
— Здрассти, — она одаряет молочной улыбкой всех присутствующих и, походя чмокнув отца, устремляется к Диму, забирается на коленки, обнимает за шею и томно шепчет: — Дядя Вадик.
Гримерка трясется от смеха, Андреа тоже улыбается, но как-то криво. Дим уже забыл, что только что спорил с женой, которая отчаянно упрашивала взять котенка. Он весь растворился в белокурой малышке и что-то живо с ней обсуждает. Андреа наблюдает. Муж не отпускает девочку, да и она не собирается уходить. Даша запускает ручку в карман платьица, достает что-то и показывает свое сокровище Диму. Он с интересом склоняется, изучает, слушает. Их головы соприкасаются: жесткая темно-русая и нежная, светлая, кудрявая. Дим шепчет ей на ухо какие-то секреты, делает козу, стискивает. Оба заливисто смеются. «А у нашей кудряшки были бы рыжие», — думает Андреа.
— Значит, не хочешь брать котенка? — спрашивает она после концерта. Они едут домой по заснеженной, ночной Москве. Вокруг бурлит жизнь: соревнуются в скорости машины, мелькает неоновыми вывесками Садовое кольцо, с дебаркадеров Москвы-реки грохочет клубная музыка. Но Андреа ничего не видит перед собой, кроме одного-единственного вопроса, который давно готовилась задать мужу. Она не слышит, как Дим уже на повышенных тонах объясняет ей все, что он думает по поводу ее идеи о котенке, только уточняет еще раз, оттягивая момент прыжка:
— Котенка не берем?
— Нет! — И Андреа решается. Зажмуривается, отталкивается, и…
— Тогда давай возьмем ребенка.
— Что? — Дим бьет по тормозам, машину заносит. Хорошо, что они в правом ряду, а на тротуаре никого нет.
— Давай усыновим ребенка.
Андреа поворачивает к мужу лицо. Он улыбается. Они долго целуются и сидят обнявшись в запотевшей машине. Заоконная Москва гремит, мелькает, кружится, но они одни во вселенной. И с ними, Андреа чувствует, уже кто-то третий.
