Одна из суррогатных матерей, завербованных Джиндал, – 32-летняя Санджу Рана, социальный работник, пришла на УЗИ. В отличие от суррогатных матерей в клинике Патель, она получила образование в колледже и не планирует прекращать работу на время беременности. За услуги ей обещали 7500 долларов и дали прямой номер самого Гупты. Во время процедуры Рана, уже родившая двоих детей, с удивлением узнает, что носит двойню. Она признается, что обеспокоена, но, скорее всего, доносит их до срока. «Это хорошие люди, и у них так давно нет детей», – говорит она об американской паре, которая ее наняла.
Как и на всех остальных рынках торговли человеческими органами, на рынке суррогатного материнства смешиваются альтруизм и гуманистические пожертвования с требованиями доходности медицинского бизнеса.
Расширение рынка суррогатного материнства на Индию, безусловно, дает большему количеству западных женщин доступ к медицинской процедуре, которую они до того не могли себе позволить из-за дороговизны. Однако новый рынок лишь ставит новые проблемы. До появления Индии на горизонте только высшие классы американского общества могли позволить себе нанять суррогатную мать. Теперь это могут сделать и представители среднего класса. Этические вопросы уже существуют, а увеличение масштаба индустрии только обостряет проблемы. Открываются сотни новых клиник, и экономика суррогатного материнства развивается быстрее, чем наше понимание его последствий.
Красный рынок новых детей включает в себя сомнительные методы усыновления, донорства яйцеклеток и суррогатного материнства. Все эти три отрасли связаны друг с другом самыми естественными нашими желаниями: мы хотим детей и счастья в семье. Клиенты – будущие родители – часто не понимают всей сложности цепочки поставок и с легкостью могут непреднамеренно вступить на опасную территорию. Все три сегмента растут беспрецедентными темпами, так что купить ребенка на красном рынке сейчас проще, чем когда-либо.
Эстер Коэн больше не бездетна. Через пять недель после нашей встречи в Ананде она закончила оформлять статус гражданина США своему новорожденному ребенку, получила для него новенький серебряно-голубой паспорт и свидетельство об отсутствии возражений от индийского правительства. После этого Коэн перенеслась из смога и хаоса Ананда в свой тихий дом в Северном Беркли и предалась радостям материнства.
Сейчас маленькая квартирка, в которой они живут с мужем Адамом, кажется им слишком тесной. Пара собирается переезжать. Электрическое пианино, на котором Адам некогда играл каждый день, стоит без дела в углу комнаты, оттесненное детской коляской и разнообразными игрушками. Когда мы разговариваем, Коэн качает на одном колене Даниэль – здоровую голубоглазую девочку. «Сейчас уже кажется, что со времен поездки в Индию прошла тысяча лет, – говорит она. – Но мы очень благодарны Сародж за то, что она для нас сделала».
