***
Жизнь на борту «Блика» понемногу входила в свою колею. Очень помогали спевки и сыгровки: добавить барабанную партию к «Невесте ветра» Саньке все же не удалось (точнее, удалось, но общим голосованием было постановлено немедленно забыть эту версию как страшный сон), однако Бэла предложила вместо этого включить туда перкуссию в виде треугольника. Вышло неожиданно мило.
Они переделали под себя еще несколько песен, обкатали до полного автоматизма репертуар, который записывали и играли для фестиваля — в общем, развлекались вовсю. Все, кроме Володьки.
Он иногда захаживал в кают-компанию во время общих спевок, но сидел в углу. А во время своих вахт люк больше не открывал.
Сашке это не нравилось.
Однажды вечером, после ужина он заглянул в каюту к Крестоносцу — ту самую, которую раньше занимал сам.
Володька сидел на полу и что-то рисовал на разложенных перед ним бумажных листах, но встал, когда Сашка вежливо постучал в дверь и перешагнул порог. Вежливость эфирника — как же, капитан заглянул на огонек.
— Привет, — сказал Сашка. — Неужели удобно так?
Перед Володькой лежали явно черновики: куча карандашных линий, тушью ничего не обведено, а потому разобрать, что на них происходило, очень сложно. Но Сашка готов был поклясться, что это опять комикс про Белобрысого.
«М-да, — промелькнуло в голове, — запретить я ему не могу, но надо постараться, чтобы свободного времени у Крестоносца оставалось поменьше…»
— Не очень, — отозвался Володька. — А что делать?
— Рисовать в кают-компании, например, — предложил Сашка. — Для того она и нужна, чтобы каждый своим хобби занимался.
Тут он говорил чистую правду: эфирные перелеты — скучные, каюты тесные. Именно в кают-компаниях на большинстве кораблей экипаж занимался тем, что им больше всего по нраву: вышивал, плел, шил. У большей части эфирников хобби рукодельные, поскольку такие занятия не требуют много места, материалы для них легкие, а результаты труда можно использовать в хозяйстве. Это на «Блике» так совпало — или, скорее, Балл так подгадала — что все играли на музыкальных инструментах. Но Володька в эту славную когорту не вписывался.
— Там ведь все время музицируют, — подтвердил Володька то, что Сашка и так подозревал. — И поют. Чего я там забыл?
— Что, так плохо играют? Мешать тебе будут?
— И я им, и они мне. Будут в мои рисунки заглядывать — я этого терпеть не могу.
«Было бы куда заглядывать», — подумал Сашка, но вслух не сказал.
— Слушай, не надо тут мне иголки топорщить, — Сашка сел на пол (сесть на кровать другого эфирника без разрешения — жутчайшее нарушение этикета, будь ты хоть трижды капитан). Чтобы не смотреть на него сверху вниз, Володьке тоже пришлось усесться. Он тут же сгорбился, снова напомнив Сашке нахохленную птицу. — Ты вливаться в экипаж собираешься или нет? До Земли путь долгий, — он начал загибать пальцы. — Недели две на Жасмине, там нам нужно как следует подзаправиться. Потом два месяца или даже больше до Порт-Суглата, и оттуда еще месяц до Земли. И на самом Порт-Суглате минимум неделю. Итого как минимум четыре месяца. Что, все это время сычом просидишь? А если авария или другая срочная фигня?
