Баська командовала дворней.
Маланька помогала.
Ежи учился. Евдоким Афанасьевич учил, а Стася… Стася, пожалуй, впервые за долгое время маялась бездельем. И если сперва она делала это с немалым удовольствием, то теперь…
- И вот она мне…
Стася потерла виски, понимая, что еще немного и взвоет.
…коты разбрелись по дому.
За питанием их следил Антошка. За уаборкою – дворня. За… за всем, сэобственно говоря, и что оставалось Стасе? Шеелками шить, как робко предложила Бэаська, правда, уточнивши, что не знает наверняка, шьют ведьмы шелками или нет. Про всех ведьм Стася не знала, но вот сама она с иголкой, мягко говоря, не слишком ловко обращалась. К тому же шелками… где она и где шелка? Вот то-то же, но сидеть, равно как и лежать или вот ходить, что по дому, что по саду, стало совершенно невыносимо. И Стася поднялась.
Девицы, сами себя назначившие то ли фрейлинами, то ли около того, смолкли.
- Идем, - велела Стася, чувствуя себя по меньшей мере Юлием Цезарем на берегу Рубикона. – Гулять. В город.
- Гулять? – переспросила Баська.
- В город? – удивилась Маланька. И обе хором спросили:
- Зачем?
- Затем…
- Так ведь швеи тут. Если ткани нужны, то купцов можно кликнуть. Батюшка завсегда радый помочь и присоветовать. И пряники Антошка, пусть и ирод знатный, а хорошие печет. Не хуже ярмарочных. И ярмароки еще нету…
- Не важно, - порой на Стасю находило этакое вот… нелогично упрямое. Пряники не хуже? Может, и так. Но в Стасю эти пряники больше не лезут.
И жизнь нынешняя сонно-бездельная.
Ей… ей интересно, в конце-то концов! Она уже вторую неделю в Китеже, а города, считай, и не видела.
Девицы переглянулись.
И плечами пожали.
- Лилечку навестим, - решилась Стася, уцепившись за это, почти благовидный предлог. – И вообще…
…город жил.
Своею жизнью, в которой Стасе не то, чтобы не было места. Скорее уж чувствовала она себя на редкость неуютно. Появилось даже желание немедля вернуться, придумав подходящий повод. Скажем, солнце ныне чересчур уж яркое.
Звезды в не том рисунке сошлись.
Или еще какая напасть приключилась.
Но она задрала голову повыше, аж шея заныла, и заставила себя идти. Вперед. Гордо. Не то, чтобы вовсе по сторонам не глядя, скорее уж делая это исподтишка.
Город…
Город был. И наверное, красивый, вот только расчерченный стенами, за которыми красота и пряталась. Стасе же остались мощеные улочки да эти самые стены, над которыми возвышались кудрявые макушки дерев. От стен и дерев падала тень, но не сказать, чтобы густая.
