Плохо.
В них человеческого, может, и вовсе не осталось.
Правый поднял дубину и покачнулся, грозя обрушить её на князя, правда, тот оказался быстрее. Убивать не стал, хотя мог бы, но просто толкнул воздушной волной, опрокидывая человека на землю.
Марфа завыла, едва ли не громче котов. А на столе появилась первая тварь. Она-то, не старшая, недавно вырожденная, походила на того, кем и была изначально: человеческого младенчика с круглой лысой головой да синеватым тельцем.
- Боги милосердные, стало быть… - Фрол Матвеевич был мужиком крепким, многое повидавшим, и плечами повел, избавляясь от наваждения, потянулся к клинку своему и дотянулся, обвил пальцами, когда на спину ему рухнула другая тварь.
Третья выбралась из-за стола…
- В круг! – заорал Радожский, и огненный цветок распустился у самых его ног.
Игруша заверещала так, что из ушей кровь пошла, покатилась, силясь пламя сбить. Да сколько их тут… в книгах писали, что редко встречается больше двух.
Четыре – в исключительных случаях.
А тут…
Матвей Фролович выдернул из-за стола сомлевшую Никанору. Захохотала, захлопала в ладоши Марфа, теряя остатки разума:
- Ешьте, деточки мои… ешьте родненькие… заступитесь за матушку…
Бес махнул когтистой лапой, и кривобокая игруша поспешно скатилась на пол. Завопил Зверь, упреждая другую, а Ежи… Ежи увидел темные нити, что протянулись меж купчихой и существами, ею же порожденными.
Наверное, конечно, можно было сделать все иначе, но…
…огонь расползался по терему.
А Фрол Матвеевич силился скинуть с плеч игрушу, что драла кафтан. Острые коготки её полосовали и ткань, и кожу человека.
Кружила пара возле Аглаи, не смея приблизится.
Еще одна шипела на Стасю.
А та смотрела и смотрела и…
Ежи протянул руку, захватывая столько нитей, сколько сумел.
…раз, два, три…
После посчитает.
И второй.
Стало легче. А собственная сила, темная, дурная, отозвалась, потекла, ибо тьма к тьме… не живое, но мертвое, поднятое собственной обидой.
И сила вбирала её в себя, а с нею и все то, чего Ежи знать не хотел бы.
…пять и шесть…
Марфа захлебнулась смехом. А игруши замерли, все и разом.
Близняшки восемь и девять. И там еще двое… она же что, не понимала, что творит? Понимала. Теперь Ежи в том не сомневался, как и в справедливости суда царского, только…
- Идите сюда, - сказал он, опускаясь на лавку. – Княжич, пригляди за ней…
- Князь, - буркнул Радожский и пламя унял одним движением.
- Не важно. Пригляди…
Радожский молча обошел стол, вставши за спиной почтенной вдовы, которая теперь сидела молча, только глазами хлопала. И в этих глазах Ежи виделась обида.
