- Он Лилечку спас.
Может, и так, да только что с того? Спас и спас, и теперь выходит этого спасителя до конца дней терпеть? А еще капли, Анною купленный, новые, только-только в моду вошедшие, выкинул.
Мол, вредны они.
Это все из зависти, конечно, ибо новый целитель, приглашенный, раз уж Дурбин не в силе, был молод, хорош собой и премного обходителен. Он и Лилечку осмотрел, и Анну выслушал…
…и капли, опять же.
Лаудановые. Для спокойного сну и правильного мировоззрения. Да… а этот…
…еще мужу нажаловался. И тот нового целителя запретил на порог пускать, а про капли сказал, что, коль уж Анне так плохо в Китеже спится, то можно её назад отправить, что, мол, в поместье и тише, и воздух свежий, самое оно для спокойных нервов.
С каплями пришлось расстаться.
- Говорят, что кур доят. С которой и ведро имеют, - отозвалась матушка, взявши Анну под локоток. – Нужные люди слушать умеют. И знают. И если у Рысьевых род большой, убытку, ежели кто бездетным останется, не будет, то Соколовские свою кровь мешать не станут… ты лучше к Вепревым приглядись. У них, сказывают, последние годы на диво неудачными были. Они, конечно, будут делать вид, что не больно-то им сватовство это надобно, но…
Анна бросила взгляд на двор, на котором людей не стало меньше. И подумала, что, конечно, Вепревы вариант весьма даже интересный.
И рассмотреть его стоит.
А сваха вот про них смолчала. Не знала? Или решила, что Козелковичи не настолько хороши? И можно кого иного предложить?
Ничего, Анна и без свахи справится.
Главное, чтобы Лилечка нашлась.
То, что снаружи что-то изменилось, Стася поняла сразу. Стало будто бы холоднее. И холод этот ощутила не только она. Вот поежилась Баська. И Маланька прижалась к подружке, то ли пытаясь отогреться, то ли просто со страху. Вздохнула Лилечка.
И слабо, едва слышно, захныкала Фиалка.
- Что-то случится, - Стася поднялась, потянув за собой прочих. И сжала хрупкую детскую руку. – Скоро…
А потом услышала голоса.
Громкие.
И кто-то с кем-то спорил, надрывно так… а потом хлопнул выстрел, но как-то слабо, словно издали, и спор стих. А чувство беды обострилось.
Даже не чувство.
Стася уже знала: беда случится.
Пришла.
И…
- Что-то не так… - Горыня крутила головой, а вот прочие стихли. Тоже чуяли что-то этакое, неправильное, неспокойное. И страх их, объедененный, стал всеобъемлющим. – Лишь бы…
Она осеклась.
И обняла себя.
Задрожала, но попыталась с дрожью управиться. А потом тихо обреченно добавила:
