— На самом деле вы со мной не разговариваете, — сказала Мэри. — Вы просто думаете вслух.
— Нет, — серьезно возразил он. — Я совершенно не думаю; я извлекаю из себя звуки, потому что полагаю, что хорошие манеры требуют этого. Кажется, я поддался дурному влиянию собственного языка; хотелось бы мне изменить линию поведения, но не представляю, как это сделать. Мне никогда не приходилось вести бесед, откуда мне знать, как с этим справиться.
— Вам не надо менять тему, даже если хотите мне угодить, мистер Шеридан, — сказала она. — Даже если вы только и говорите, что о себе. — Она произнесла это, глядя ему в глаза, и у Биббза перехватило дыхание; его заворожил взгляд, подаренный ему Мэри. Она лучилась дружелюбием и пониманием и, что едва не повергло его в изумление, искренне интересовалась им. Биббз к такому не привык.
— Я… вы… я… сам… — Он заикался, а бледно-розовые щеки раскраснелись.
Она по-прежнему смотрела на него и видела, что лицо его будто осветилось изнутри. Она осознавала, почему некоторые могут посчитать его «чудаком», но для Мэри Вертриз он таковым не являлся, наоборот, ей еще не доводилось встречать человека более естественного и живого.
Он помолчал, пока опять не смог изъясняться внятно.
— А теперь ВЫ скажите что-нибудь, — проговорил он. — Я вроде не вхожу в состав хора, но стою здесь и пытаюсь удивить вас смешным мужским соло! Вы…
— Нет, — перебила она. — Я бы предпочла аккомпанировать.
— Тогда я просто помолчу и послушаю.
— Возможно… — начала она, но задумчиво смолкла и махнула муфтой в сторону большой кирпичной церкви, к которой они как раз подходили. — Вы видите ту церковь, мистер Шеридан?
— Я, конечно, могу посмотреть, — в приливе искренности ответил он, не отрывая от нее взгляда, — но не хочу. Как-то, когда я был болен, одна медсестра сказала мне, что лучше не скрывать своих мыслей, и я сделал это привычкой. Я не хочу смотреть на церковь, потому что догадался, что туда-то вы и направляетесь и там я буду вынужден расстаться с вами.
Она весело покачала головой, давая понять, что он ошибся.
— Не совсем так. Вдруг вы пожелает пойти со мной?
— А… как… да… Куда угодно! — И снова было ясно, что он совершенно искренен.
— Тогда пойдемте… если вам по душе органная музыка. Органист давний мой приятель, и иногда он играет для меня. Это чудесный старик. Учился в университете в Бонне, там же преподавал, но отказался от всего ради музыки. А вот и он, ждет у дверей. Разве он не похож на Бетховена? По-моему, он сам видит это и находит сходство приятным. Надеюсь.
