мейл я понял, быть может, самое главное, не могу сказать что этого я не понимал раньше, но тем не менее ТОТ вечер я помню очень отчетливо. В силу ментальности, хотя очень сомневаюсь, что из за ментальности, я потянулся к холодной водке, думаю, что, на самом деле, это не фига не ментальность — любой человек в мире, не важно в какой стране он родился, почувствовал бы тоже самое. И начал писать слезливо-сопливый мейл, но ложка хороша к обеду. Утром пришло отрезвление и холодный разум вернулся ко мне. Я понял, что это слезливое послание не стоит отправлять: ОНИ там не поймут, потому что это будет выглядеть жутко убого для мужчины. Утром я покатился в банк и отправил деньги «Вестерном» — они будут там нужней, чем пьяные и невидимые миру слезы.
Это будет честней. И вечером получил второй мейл. В котором коротко было сказано: «Ты неисправим. Спасибо». Я подумал, что в принципе, наверное, моя напускная холодность будет лучшим, чем тупое слезливое бездействие. Я набрал номер «Киевстар» долго не хотел коннектиться, я сидел в «спортивном» кафе, к слову — очень дорогое место, не бодяга, типа, ахахаха, здесь собираются прококоиненые пафосные телки околоспортивные чуваки, по-Минаевски можно сказать, что «на поебку», но на самом деле они косят под здоровых и увлеченных людей. Телки с ботексом в дорогих спортивных нарядах и такие себе серьезные чуваки, смотрящие футбол или бокс (не суть) — они не настоящие, они играют в здорово фанатский образ. Но, о чем я собственно…
Мы говорили недолго. Она сказала: «Давай оставим все, как есть, я знаю что Ты мучаешься, но отпусти! Почему Ты не отпускаешь? Живи сегодня, завтра будет завтра и видишь — твоя теория не работает. Ты страдаешь теперь от нее сам».
— Я больше никогда не позвоню, — в психозе, рявкнул я.
— Мы закрыли тему давно, — сказала она.
— А Она?
— А она больше белая, — расмеялась Маша — она же Донья.
Я тяну свой «Грантс», над столом возникает тень. Алина, как всегда тянет за собой шлейф достаточно дорогих парфюмов. Она падает за стол.
— Что заказать? — лениво спрашиваю я.
— Апельсиновый фреш, — машу официанту.
— И капучинно, — прибавляет она.
«Ок».
Несмотря на суету этих пафосных псевдоспортивных тусовщиков, заказ Алины приносят очень быстро. Она потягивает фреш, потом закуривает. Рот у нее не закрывается ни на минуту (губы прокачанные в салоне красоты, который Алина бомбит регулярно, видимо считая что вид престарелой Барби сделает ее сексуальной). Она несет какую-то пургу, в которой слово «гламурно» повторяется с такой частотой, что если бы ей платили по центу за его употребление она бы была миллионершей — сто процентов! Хотя Алина и так не бедная.
