— И тогда ваш друг, уверенный, что полотно написано Крамским, купил его? — Дмитрий был удивлен и зачарован этой историей, она объясняла, откуда у реставратора появились деньги, и даже давала мотив.
Но Петр Каменев с улыбкой покачал головой:
— Ну что вы?! Это же дружеская шалость, розыгрыш, а не афера. Как только мой приятель предъявил договор купли-продажи, стал звонить в банк и договариваться о переводе средств, я признался в розыгрыше и рассказал, что портрет написал одаренный копиист Игорь Солоновский. Он скопировал один из портретов кисти Крамского, немного изменив черты лица героя, чтобы тот был похож на друга.
— Но вы же сказали, что тогда Игорь взял деньги, — растерялся Стриженов.
— Да, мой приятель все-таки купил картину и повесил ее у себя дома. Конечно, сумма была значительно ниже, чем за Крамского, но все-таки вполне существенна.
— Могу я спросить сколько? — сдержанно поинтересовался журналист.
— Двадцать тысяч долларов. Приятель сам оценил картину в эту сумму и перевел мне деньги. Я передал их Игорю. Он сначала не хотел брать эти деньги, говорил, за копию это слишком много. Но потом согласился. Сказал, потратит их, когда заслужит. Фраза странная, потому и запомнилась.
Стриженов согласно кивнул:
— И в самом деле странная. Но эта история многое проясняет. И все же я не понимаю, почему, когда я впервые позвонил, вы сразу предположили, что Игорь убит.
— Интуиция, — грустно ответил Каменев. — Интуиция и жизненный опыт. Вы знаете, Дмитрий Константинович, мне семьдесят шесть лет. Я уже давно живу на этом свете и очень давно соприкасаюсь с миром искусства и живописи. Я вижу, как этот мир влияет на людей. После той истории с картиной, после всех тех аукционов, на которые я возил его, Игорь изменился. Глядя на полотна, он больше не видел высокое искусство, он видел рынок, где каждый расхваливает свой товар, набивает цену, хитрит и спекулирует. Он узнал, что множество полотен, выставляемых на престижных аукционах и в галереях с мировым именем, не что иное, как подделки и фальсификации. И дороже продается та, которую лучше и громче хвалят. Мне стало казаться, что эти новые знания натолкнули Игоря на какую-то мысль или идею.
— На какую? — Стриженов почувствовал, что вот-вот нащупает нить, потянет и распутает весь клубок, поймет, что случилось с реставратором.
— Я не знаю. Простите. — Коллекционер растерянно развел руками. — В начале этого года Игорь отдалился от меня. Не принимал мои приглашения, ссылался на занятость. А в марте я уехал по работе в Европу, несколько месяцев мы не виделись.
