— И им платят?! — изумился Стриженов.
— Да. Тихо и без звонков в полицию. Я не говорю, что это происходит повсеместно, но я о таком слышала.
— Но в этом случае речь идет не о мировых шедеврах? — уточнил Дмитрий.
— По-разному. Бывает, и шедевры гниют без присмотра в запасниках и подвалах. Но чаще самые известные полотна висят в выставочных залах и хорошо охраняются. Их не воруют. Хотя… — она усмехнулась, — прецеденты и такие бывали, чего стоит тот случай с картиной Куинджи. Слышал?
Стриженов помотал головой.
— Нет?! — Лиса удивилась и сразу же обрадовалась, что сможет его просветить. — Ну, ты даешь, Стриж! Любовь на тебя так действует? Ничего не видишь, не слышишь. Это было в январе, все газеты писали. В Третьяковку вошел человек, походил по залам, потом снял со стены картину Куинджи просто так, у всех на виду, и спокойно вместе с ней вышел из зала. Никто его не остановил, никто не заметил подвоха. Его нашли по записи с камер наблюдения, на следующее утро арестовали. Он сразу же признался, где спрятал картину. То ли на стройке, то ли в каком-то подвале. Картину вернули в музей, охрану усилили, сотрудников, как водится, наказали. Кого-то же надо…
Стриженов покивал и мысленно пожалел, что ему в свое время не поручили это дело: все просто, понятно и ярко. Пиши, разоблачай, ради бога. Можно таких историй и теорий заговора напридумывать, закачаешься. Лиса, кажется, прочитала его мысли и добавила:
— Таких преступлений, конечно, единицы. Они быстро превращаются в анекдоты и байки и не особо беспокоят людей искусства. Разве что чиновники используют это как повод для реформ и перестановок на местах. Будь это нормой, мы бы писали гениальные статьи, вроде: «Наркоманы из Бирюлева снова грабят музеи» и «Мировые шедевры хранятся на стройках».
— Боже, Лиса, ты скатилась до уровня желтой прессы! — захохотал Стриженов.
— Не дай бог! Ладно, Стриж, общую информацию я выдала. Дальше разбирайся сам. Ты это умеешь. А теперь расскажи, что за любовь случилась в твоей жизни. И налей мне вина. Что-то в горле пересохло.
Она залпом выпила свой остывший кофе и со смехом пододвинула к другу изящный винный бокал.
Дмитрий рассказал Лисе о Марго, о том, как они познакомились год назад на журналистской тусовке, как он то ли спьяну, то ли по глупости обещал отвезти блогершу к океану. И что самое удивительное, отвез. Рассказал о приключениях на Шри-Ланке в доме его сестры, а потом в Швейцарии и здесь в Москве, в работе над этим делом. Стриженов и Лиса пили вино и хохотали, как дети. Их смех смущал других посетителей, удивлял официантов, долетал до кухни и забавлял поваров ресторана. Их веселость не вязалась ни с возрастом, ни со статусом, разглаживала морщины и возвращала двух журналистов на двадцать лет назад в общую бесшабашную юность. Туда, где они, два студента журфака, точно так же хохотали за столиками кафе, писали статьи ночи напролет, зачитывали их друг другу, занимались любовью, курили на балконе, обнявшись, завернутые в одно одеяло, а утром опаздывали на пары и планерки в газетах. Хорошее было время.
