Потом в голову опять пробираются без спросу картинки: вот он звонит в Москву, вот приезжают для разбирательства люди, его приглашают к командованию — оглох, но выполнил свой долг, — награду какую-нибудь пришпиливают ему на грудь, разрешают в Москве жить и даже квартиру дают. Вот тогда и поговорим. Вот тогда и посмотрим.
Эти картинки обугливаются в его камере внутреннего сгорания, дают ему сил на следующий шаг, еще на один, еще. А Мишель, спрашивает он себя, что кидает себе в топку, какие мечты?
Ненависть и любовь горят одинаково хорошо.
6
Ростов начинается, как начинаются все города: с белых кирпичных гаражей, с беспорядочных дачных поселков, с трехэтажных облупленных домов с белыми оконными рамами, с провисающих проводов, с путаных разбитых дорог, которые тащатся вслед за железнодорожными путями, с пригородных станций, состоящих из перрона и пивного ларька, и вся эта пряжа нарастает все гуще на рельсовое веретено, пока из нее не собирается целый город.
Патруль останавливает их на переезде почти у самого вокзала — ровно перед тем местом, где рельсовое полотно начинается ветвиться; подходят мужики в ушанках, облаивают их немыми овчарками, тычут стволами, задают беззвучные вопросы. Егор тычет себе на уши, потом поднимает руки вверх. По памяти, сам себя не слыша, произносит:
— Я оглох. Мы все тут глухие. Дети тоже.
Дозорные переглядываются, усмехаясь: целое посольство глухих, поди ж ты! Дети заводят про еду, но Егор шикает на них — не хватало еще, чтобы их за нищих приняли!
— Мы с Ярославского поста. Я сын Пирогова. Сын коменданта. Сергея Петровича Пирогова.
Правильно ли он все сказал? Поняли они его?
Они вроде меняют прищур — с издевательского на недоверчивый. Что-то там булькают непонятное. Думают, как с глухим объясниться. Егор советует им: напишите. Один идет на КПП, отыскивает там где-то старые газеты и карандашный огрызок. Выводит на бумаге: «Что случилось?»
Егор отнимает карандаш — нет больше мочи пальцем выводить тающие в воздухе буквы. Шкрябает: «Наш Пост захвачен. Выжили только мы. Отведите к начальнику. К Рихтеру!»
«А Пирогов что?»
Егор чиркает пальцем себе по горлу: убит.
Тогда их еще раз осматривают и теперь вроде как жалеют.
Пускают на КПП погреть отмерзшие руки. Потом везут на большой пост, на ростовский главный вокзал, в продолговатое белое здание с круглой башней на одном конце, похожее на всплывшую посреди равнины подводную лодку.
Предлагают чай, раздеться. Детей с кровью, запекшейся в ушах, бабы забирают лечить и кормить, Мишель уходит вонючим серым мылом скоблить кожу, а Егор от всего отказывается. К начальнику, доложить. Остальное все будет после.
