— Это потому, что они не такие, как я, — повторял Эйити. — Они следуют по жизни со всеми удобствами благодаря своим старикам и их связям. А мне отец ничем помочь не может. Друзья друзьями, но в конечном счете надо о себе думать в первую очередь.
— Если так думать — жить будет уныло и одиноко, — бормотал Одзу в ответ на слова сына.
Тот холодно улыбнулся:
— Хочешь сказать, что таким добрякам, как ты, жить не одиноко? Да мне тошно смотреть на то, как ты живешь…
Одзу надолго запомнил это ответ.
Последняя перепалка между ними была в том же роде. За ужином разговор зашел о больнице. Эйити с насмешкой сказал что-то о престарелом пациенте, которого долго лечили, хотя шансов на выздоровление не было, Одзу начал укорять сына. Сейчас он снова вспомнил об их споре.
Одзу переоделся. Жена налила ему в гостиной чаю. Просматривая накопившуюся за два дня его отсутствия почту, Одзу поинтересовался:
— Ну как дела? Какие новости?
— Да никаких. Ставни наверху заедают, хотела вызвать плотника, никто трубку не берет.
— У них людей не хватает. Сейчас кругом стройка идет. Какой им интерес со ставнями возиться.
Одзу громко отхлебнул из чашки, и жена вдруг вспомнила:
— Было кое-что непонятное. Три странных звонка.
— Странных звонка?
— Звонил телефон, я снимала трубку… и все, обрыв связи.
— Наверное, кто-то ошибся.
— Но когда я говорила: «Квартира Одзу», на том конце несколько секунд молчали. Будто ждали какого-то сигнала или еще чего-то. Юми из-за этого разнервничалась.
Вечером, когда Юми вернулась домой, вся семья, за исключением сына, сидела за обеденным столом.
— Никогда не думал, что даже врачам приходится так долго маяться внизу социальной лестницы. — За ужином Одзу был в хорошем настроении, то и дело поднося ко рту чашечку с сакэ. — Большинство парней в его возрасте уже прилично зарабатывают, а он все никак не может встать на ноги.
— А что он может сделать? — встала на защиту брата Юми. — Сам выбрал этот путь. Он говорил, что, раз ты не доктор, он не может воспользоваться отцовским влиянием, чтобы устроиться на тепленькое место в какой-нибудь больнице, как это делают другие… Поэтому он нацелился на то, чтобы сделать карьеру в университете.
— Но в университете тоже пробиться очень тяжело. Лет десять-двадцать пройдет, пока доцентом станешь и допустят читать студентам лекции.
— Потому-то он так и бьется.
— Это хорошо, что он так много работает, — решила вставить свое слово Нобуко. — Только я беспокоюсь о его здоровье.
