— Его зовут принц Кари.
— Это который из приключений Данкити[14]?
— Тот самый. Его в храме Эбису продавали.
— Ты все смешал в кучу. Поэтому от тебя так пахнет.
Из-под лестницы донесся голос сестры:
— Идите за чаем.
— Не хотим. Мы сейчас пойдем в Эбису. Дай мне деньжат.
Такой ответ разозлил сестру:
— Дубина! Не смей так со мной говорить!
— Она всегда так, — пожал плечами Хирамэ. — Истеричка.
Одзу плохо помнил, что произошло тогда в Эбису. Они оставили велосипеды на необъятном пустыре и сразу услышали голоса жуликов-торговцев, предлагавших поддельную мазь. По соседству с ними под порывами ветра колыхались два-три тента, под которыми продавали одэн[15] и кусикацу.
— Как бы узнать, как зовут эту девчонку из Конан, — пробормотал Хирамэ, незаметно бросая на землю очередную шпажку от кусикацу. — Увидеться бы с ней еще разок.
У Одзу внутри шевельнулась зависть.
— Ну встретишься ты — и что?
Старичок-продавец, посыпавший мясо мукой, поднял голову и щелкнул языком:
— Я могу пропустить одну палочку, ну две, но это уже слишком. Ты уже пять штук сбросил…
Одзу помнил все до сих пор. С того дня Хирамэ взял обыкновение время от времени, когда по пути из школы домой они приближались в тряском вагоне к Асиягаве, поворачивать к Одзу рыбью физиономию и с умоляющим видом просить:
— Эй! Давай сойдем вместе?
— Завтра же контрольная. Я хочу домой поскорее.
— Это много времени не займет. Всего пять электричек. Ну хорошо, три. Если она не приедет на третьей, я сдаюсь.
— Предположим, ты ее встретил… и что дальше?
Одзу сошел с электрички вслед за растрепанным и неопрятным приятелем, всем видом показывая, что делает это против воли.
Сосновая рощица росла вдоль берега Асиягавы. По обе стороны реки тянулись владения магнатов, в которых даже посреди дня царили тишина и покой. Окружавшие их заборы отбрасывали четкие тени на выбеленный гранит, которым была вымощена дорога.
Одзу делал вид, что ему страшно неохота следовать за приятелем, но на самом деле он тоже очень хотел снова увидеть тех девчонок. Чтобы они так же поухаживали за ним, как в тот раз за Хирамэ.
Укрывшись в тени росших по берегу реки сосен, школьники в молчании стали дожидаться, когда к остановке подойдет следующая электричка…
Тряский, лязгающий всеми сочленениями вагон был выкрашен коричневой краской. Он напоминал старуху, волочившую на себе тяжелую поклажу и еще ребенка в придачу. Задыхаясь на ходу, вагон втянулся на отлогий подъем и тупым клацаньем застыл на остановке. Из вагона вышли несколько человек и разошлись в разные стороны.
