Самусенков удивленно вскинул брови:
— Ты о ком?
— О Ваньке Павловце! — нетерпеливо воскликнул именинник. — О ком же еще! Обещался, сукин сын, быть у меня на дне рождения, а сам где-то болтается.
— Не знаю, Костя, — ответил Самусенков. — У нас сегодня умер директор музея, так, может быть, задержка связана с этим…
Гуреев посмотрел на своего седовласого гостя, как бы спрашивая, удовлетворен ли тот полученной информацией.
— А вы не могли бы, Александр Иванович, позвонить своим сослуживцам, например тому же заместителю директора, — попросил Забродов, — и узнать, не освободился ли Иван?
— Это можно, — улыбнулся Самусенков, — как говорят, за спрос не бьют в нос!
Забродов улыбнулся:
— Если это, конечно, не сложно…
Художник-реставратор махнул рукой.
— Сделаем! — заверил он собеседника, достал сотовый и набрал номер телефона Белявского.
Через несколько секунд Белявский ответил:
— Слушаю…
Самусенков виновато улыбнулся и, слегка откашлявшись, вкрадчиво произнес:
— Анатолий Алексеевич…
— Да!
— Добрый вечер! — машинально выпрямившись на стуле, поздоровался художник с начальником. — Простите за беспокойство…
— В чем дело?
— Да вот хотел бы узнать, освободился ли Павловец? — задал вопрос Самусенков.
Возникла небольшая и тревожная пауза, от которой Самусенкову, да и остальным стало не по себе.
— Павловец? — переспросил Белявский.
— Да.
Заместитель директора музея громко откашлялся.
— А ты что, разве не слышал еще? — ответил он вопросом на вопрос.
Глаза у художника округлились.
— О чем?
— Да у нас ЧП в музее! — сухо и даже жестко произнес Белявский.
Глаза Самусенкова обеспокоенно забегали из стороны в сторону.
— А что такое?
— Пожар был в подвале, — сообщил Белявский, — в вашей реставраторской мастерской. Твой дружок напился и устроил пепелище.
Брови Самусенкова поползли вверх.
— Он жив?
— Не знаю, увезли в больницу, — ответил заместитель директора музея. — Хотя вроде бы не жилец он на этом свете, — вздохнул Белявский. — Одним словом, Самусенков, приезжай-ка ты в музей, будем разбираться вместе…
— Хорошо, Анатолий Алексеевич… — выдавил художник-реставратор и недоуменно посмотрел на притихших Забродова и Гуреева.
— Что стряслось? — задал вопрос Забродов.
— Пожар в нашем музее, — ответил побледневший художник-реставратор.
— Пожар?
— Да.
— А что с Иваном? — поинтересовался именинник, моментально протрезвев.
— Я не понял, — честно признался Самусенков, — он то ли в больнице, то ли…
— То ли что?.. — в один голос воскликнули огорошенные приятели.
