Дженни перестала плакать и, выпрямившись, удивленно посмотрела на брата.
– Восстановить людей против англичан? Но зачем?
Джейми нетерпеливо махнул.
– Чтобы выявить тех, кто в случае нового восстания готов поддержать принца Чарли. Но я не знаю, чьей стороны держится хозяин Рэндолла: желает обнаружить сторонников принца, чтобы конфисковать их имущество, или он, хозяин Рэндолла, сам на стороне принца и хочет, чтобы в нужный час шотландцы оказались готовы к войне. Не знаю, но сейчас это не особенно важно. Важно, чтобы ты не волновалась, и важно, что я дома. И клянусь, что скоро вернусь окончательно.
Светясь от радости, Дженни поднесла его руку к губам и поцеловала, затем вынула платок, утерла нос и только после этого заметила негодующе глядевшего на нее Айена.
Она коснулась его плеча и спросила:
– Ты полагаешь, что я должна была тебе это рассказать?
Он не сдвинулся с место, лишь покосился на нее и негромко сказал:
– Да, полагаю.
Она положила платок на колени и расправила обеими руками.
– Айен, муж мой, я не рассказала это, потому что боялась потерять и тебя. Исчез мой брат, умер отец. Я не могла лишиться и крови моего сердца. Ты мне дороже и дома, и семьи, любовь моя. – Она на мгновение обернулась к Джейми и быстро улыбнулась. – А это о чем-то говорит.
Дженни умоляюще посмотрела Айену в глаза; я заметила, что уязвленная гордость борется в нем с любовью. Джейми встал, дотронулся до моего плеча, и мы, тихо поднявшись, покинули гостиную, оставив их у догорающего огня.
Ночь была ясная, сквозь высокие окна спальни лились потоки лунного света. Мне не спалось, и я решила, что луна не дает уснуть и Джейми: он тихо лежал рядом, но по дыханию я понимала, что бодрствует. Он повернулся на спину, и я услышала короткий смешок.
– Что тебя развеселило? – спросила я.
Джейми повернул ко мне голову.
– Ох, я тебя разбудил, англичаночка. Извини. Да кое-что припомнил.
– Я не спала.
Я стала подползать к Джейми по гигантской кровати, очевидно, сделанной еще в эпоху, когда на ней спала вся семья; преодолевать огромную перину, на которую пошли, похоже, пух и перья сотен гусей, было почти то же самое, что путешествовать в Альпах без компаса. Благополучно достигнув Джейми, я спросила:
– Что же ты вспомнил?
– В основном отца. То, что он мне говорил. – Он закинул руки за голову и мечтательно уставился на толстые балки на низком потолке. – Это весьма странно, – сказал Джейми. – Пока отец был жив, я не обращал на него особого внимания, но с той поры, как его не стало, все чаще понимаю важность того, что он иногда мне говорил.
