Январь
1. Сначала были новогодние праздники, которые я без сожалений отдал GYM’y. GYM — храм нового московского бога, а именно СЕКСУАЛЬНОСТИ. Храм прежнего бога — СЕКСА, — то есть ночной клуб, мне порядком надоел и вообще как-то, по-моему, вышел из моды. СЕКС — угроза СЕКСУАЛЬНОСТИ, потому как ему сопутствуют бессонные ночи, алкоголь, клубника с калорийными сливками, а в перспективе — брак со всеми вытекающими последствиями: регулярным перееданием и враньем.
2. Венеция хороша исключительно зимой. Диалог в гостинице Europa & Regina.
Действующие лица: девушка Алиса, политик Ирина Хакамада и главный редактор журнала «Джентльмен».
Алиса (указывая на отрывающуюся застежку шубы): Ой, совсем болтается.
Хакамада: Ничего, здесь, как говорил Бродский, умирать — естественное состояние вещей.
Главред «Джентльмена»: Да уж. Город хорош для смерти и еще, пожалуй, для любви. Жить здесь несколько затруднительно.
…Стоя на хорах Сан-Марко и заглянув в золоченое мерцающее чрево базилики, наполненное пыльным зимним светом, ощутил физический страх падения. Про любовь почему-то в этот раз не думалось категорически.
3. Милан, неделя моды. Холодно, суетно. На подиумах — ретрофутуризм, все балансирует между EXPERIMENT & EXPERIENCE. Самое сильное потрясение — показ Александра Маккуина. Станция метро. Звук: скрежет тормозных колодок поезда, топот копыт, вой то ли ветра, то ли волка. Модели с линзами остановившихся мертвых холодно-голубых глаз. Ощущение жуткое. Когда зашел на backstage, чтобы сказать традиционные комплименты дизайнеру, разговорился с пареньком-моделью.
Я: Как твои глаза?
Он: Очень больно и почти ничего не видно. А как это выглядело?
Я: Выглядело… опасно.
4. В Милане трагически погиб директор моды журнала «Джентльмен» Филипп Романов. Сегодня были похороны… Вспомнил, что за пару минут до нашей последней встречи перечел свой предыдущий пост. Тогда, в декабре, я писал, как шел из «Аиста» по Бронной к «Арбату». После отпевания Филиппа опять оказался в «Аисте», чтобы выпить и согреться. Вышел на улицу и смотрел на залитое серебристым февральским солнцем небо с драматичными крупными облаками. Снизу небо обрамляла вязь сухих промерзших веток и кубатуры желтых домов. Когда я умру, это солнце будет так же светить, дома так же стоять, Бронная будет так же выруливать к Тверскому бульвару.
Алехин отправился на кухню, чтобы найти какую-нибудь еду. Зазвонил мобильный. Это была Алиса.
— Кен, мы разминулись на похоронах. Прочла твой пост… Почему ты не подошел ко мне?
