Из-под потолка медленно спустилась люлька, в которой стояли щуплые, прожареннные на солнце Дин и Ден — в голубых джинсах и белых рубашках. Головы обоих венчали бутафорские короны. Зал вновь взорвался аплодисментами. Приземлившись, братья ступили на подиум и прошли его весь целиком, помахивая руками и посылая в темноту воздушные поцелуи. Кен вспомнил миланскую примету: чем хуже дизайнер, тем дальше он проходит по подиуму. Впрочем, коллекция ему понравилась. Она была мужественной и местами совершенно непредсказуемой, о чем Кен и сообщил Филиппу, когда показ закончился.
— Ну, не знаю, — отозвался директор моды «Джентльмен». — По мне, так чем меньше одежды у Dsquared>2, тем лучше. Парни были такие сочные! Видел, кто открывал показ? Джейсон! Круто, что мы его сняли.
— Круто, что успели до того, как он зверски перекачал бедра. Теперь Джейсон смотрится жирным слоненком, — для журнала напрочь не подходили перекачанные ноги и торсы, одежда на них сидела плохо.
— А знаешь, сколько все это стоило? Мне тут насплетничал ассистент режиссера — 350 тысяч евро за пятнадцать минут.
— Это самая дорогая гей-вечеринка, которую я видел, — заявил Алехин, и друзья отправились за кулисы, чтобы в соответствии с этикетом поздороваться с дизайнерами и засвидетельствовать свое «неизменное восхищение». Когда, отдав долг вежливости, они выходили во двор, залитый ярким миланским солнцем, Филипп спросил:
— Кстати, кто из них Дин, а кто Ден?
— Какая на хуй разница, — бросил Алехин. — Все! А теперь бегом! — Кен заметил негритянку из «Британских авиалиний», которая явно высматривала его. Они нырнули в прореху между группами журналистов из Officielle Hommes и Details, обсуждавшими, надо полагать, гибель мировой моды. И вылетели на улицу, густо заставленную черными «Мерседесами».
— Уф… Успели. Сла-а-ва Богу, — протянул Алехин, опускаясь на сиденье авто, которое водитель оперативно подал к выходу.
— Ты что, злостный алиментщик? — удивленно спросил Филипп.
— Нет, просто затрахался.
— Э-э, как у вас, у натуралов, все запущено. Я вот, например, никак не могу затрахаться.
— His dick is like your leg, — хмыкнул Алехин. — Что у нас там дальше? Dirk Bikkembergs? Коренастых футболистов оставляю тебе, — Дирк испытывал страстное влечение к футболистам брутальной комплекции. Кен протянул приглашение на его показ Филиппу: — Посиди в моем ряду… Ах, вот еще МММ — Missoni, Moschino, Missori… И Valentino. В печку, Зиночка, в печку. Держи, — он вручил конверты Филиппу.
