Его ртутные глаза блуждали по сидящим студентам, пройдя мимо нее, прежде чем внезапно снова переключиться на нее. Она видела, как он захватил ее под ярким дневным светом, просачивающийся сквозь арочные окна, точно так же, как она делала это с ним. Она знала, что он увидит — черный свитер, шоколадные губы, косу в виде рыбьего хвоста, колье из черной ленты, пирсинг в носу, серебряные сережки и ее необычные фиолетовые глаза.
Ее ладони вспотели, когда его взгляд задержался на ней, прежде чем двинуться дальше.
— Я Вад Деверелл, — сказал он, обращаясь к классу, его глубокий, гравийный голос сочился авторитетом. — Обращайтесь ко мне как: Мистер Деверелл. Не профессор. Не по имени. В этом семестре я буду преподавать вам Язык и Литературу, которые являются одним из основных предметов этого курса, следовательно, обязательными. Мы рассмотрим основы литературы, различные школы критической мысли и изучим некоторых классиков с точки зрения того, почему они таковы. Улавливаете суть?
Большинство студентов кивнули.
— Хорошо, — сказал Мистер Деверелл прислонившись к столу, положив свой дневник на стол, руки по обе стороны, руки, которые она видела, так мастерски играли на пианино. — Что касается классики, я дам вам варианты, а вы уже выберете. Что бы вы ни решили, мы будем учиться. Для моих занятий вам нужно будет написать две работы за семестр — одну творческую и одну критическую. И мне не нужны ответы из книги. Думайте свободно. Дайте мне контекст, почему вы выбрали определенную тему. И мы двинемся дальше. Есть вопросы?
Девушка в красном впереди подняла руку.
Он кивнул, чтобы она продолжала.
— Разве вы сами не студент, Мистер Деверелл?
Его серебристые глаза блеснули в свете из окна.
— Да. В этом году я заканчиваю диссертацию.
— В чем заключается ваш проект, если вы не против, сэр?
— Не называйте меня «сэр», — приказал он, вцепившись руками в стол и глядя на Корвину. — Моя диссертация это взаимосвязь и влияние музыки на литературу на протяжении веков.
Черт.
Черт.
Он сбивает с толку. Очень сбивает с толку, что ей захотелось поерзать на стуле, особенно когда он так смотрел на нее и говорил с таким умом. Корвина могла признаться, что никогда с подобным не сталкивалась. И она не единственная, кто это чувствовал. Она видела несколько взволнованных девушек в классе, и знала, что они чувствовали то, что исходило от него.
