Включаю прилепленный к стене телевизор, однако ни одной из программ не удаётся поймать моё внимание. Раскрываю свой ноутбук и пытаюсь выполнить задания по математике, но цифры и буквы уравнений не желают оживать, оставаясь загадочными иероглифами.
В три часа ночи укладываюсь спать, так и не дождавшись Дамиена. Да, чтобы не мнило о себе моё достоинство, но в тот вечер я ждала его, считая минуты.
Утром его тоже не было: уже или ещё — не известно.
По дороге в школу меня знобило, хотя ни дождя, ни ветра не было, а как раз наоборот — чёртово солнце слепило глаза, вызывая головную боль.
Тот день был точно не мой: помимо отвратительного самочувствия меня ждала неприятная встреча. В тот самый момент, когда я выгружаю своё медленное, тяжёлое, странно пьяное тело из автобуса, к остановке подъезжает знакомый Мустанг. И как назло, застревает на светофоре.
Они оба, и водитель, и его пассажирка смотрят на меня: Мелания изо всех сил изображает презрение, лицо Дамиена имеет одно из тех выражений, которое можно определить как «нечитаемое».
Все первые уроки прошли в блуре. Учитель по французскому даже спросила:
— Ева, ты хорошо себя чувствуешь?
Не знаю, что смешного было в этом простом вопросе, но класс начал ржать и Фиона выдала:
— У неё синдром нераспечатанной жвачки.
— Что? — поднимаются домиком аккуратные брови азиатки.
— Это когда купить купили, и должны же воспользоваться, но… не случилось!
Святая троица ржёт, весь остальной класс, включая меня, не уловил всей глубины шутки. И нам разъясняют:
— Дамиен вчера подвёз её до дома на своей тачке, и она, очевидно, ждала продолжения, — пауза, — но большие надежды растаяли сегодня на солнце!
Теперь уже мои брови поднимаются — в недоумении. Хуже всего, когда тупые пытаются казаться умными.
На ланче всё обычно: вип люди в вип зоне, все остальные на своих местах. Либби трещит, и моя голова раскалывается ещё сильнее, в итоге, я прошу её заткнуться. Она обижается, пригрозив, что если я буду так себя вести, уйдёт во вражеский лагерь.
А мне так плохо, что наплевать: хоть все сразу.
Дамиен сидит, развалившись, на своём обычном месте и ни разу не смотрит в мою сторону. Вчерашние наши «прости» начинают казаться мне галлюцинацией. Мелания наклоняется, чтобы поцеловать его, он отвечает, и я отворачиваюсь.
После ланча физкультура. Моё самочувствие настолько меня удручает, что я всерьёз боюсь просто-напросто не пережить урок физического воспитания. Вхожу в раздевалку и слышу:
