И вот его руки — тёплые, ласковые, сильные, всегда желанные — сколько всего они со мной сделают, когда неспешно снимут одежду? Но это позже, а сейчас они заключают меня в объятия, и я чувствую себя в безопасности, наконец. Вот чего я хочу больше всего! Он один на всей земле может подарить мне то, чего все ищут с самого детства — защиту. За эту роскошь я заплачу ему всем, что у меня есть, отдам самое ценное — душу, сердце, время.
Выгибаюсь ему навстречу — спешу откликнуться на невесомые прикосновения красивых губ к моей шее, и делаю это неосознанно — сейчас только наши тела говорят, и делают это талантливо. А мы доверяем им и плетёмся следом, надеясь, что они приведут нас туда, где мы сможем, наконец, услышать друг друга, где начнут общаться наши души и наши сердца.
Алекс ещё не начал раздевать меня, а я уже готова растечься по полу плавленым сахаром. Он продолжает терзать мою шею — то целует её, то облизывает, то слегка прихватывает зубами — раньше он такого не делал, но ощущения от его ласк фееричные. Собственный стон возвращает моё сознание: я открываю глаза и вижу всё тот же безумный океан и серое небо, ветер, порывами гнущий могучие ветви сосен.
На мне уже нет одежды. Господи, когда он снял её? Разворачиваюсь и вижу безумные, уже не карие, а почти чёрные глаза: Алекс в предвкушении и нетерпении, потому что уже давно ждёт. Приподнимаю его тонкий джемпер, традиционно кладу ладонь на дерево с инициалами — это мой устоявшийся с давних времён жест, затем прижимаюсь грудью к его груди, животом к его животу и закрываю глаза.
Phaeleh — The Mist
Сегодня у его туалетной воды новый запах и, как всегда, утончённый: хвоя, морская соль и северный ветер. Я думаю об этом, пока скольжу губами и носом от запрокинутого кверху подбородка вниз, вдоль шеи, до ключиц и впадины между ними. А ещё о том, что с того момента, как он побрился, прошло всего пять часов, но мои губы уже царапает его пробивающаяся щетина. И мне это нравится… До комка в горле, до слёз в моём сжавшемся от воспоминаний сердце — время, когда на его теле совсем не было волос ещё слишком свежо в памяти.
Да, его выбор парфюма неизменно изыскан, но знает ли он, что делает со мной его настоящий мужской запах? Я утыкаюсь носом в самый центр его груди, прижимаюсь губами к волосам на ней и коже, где под рёбрами колотится влюблённое в меня сердце. И мои ноздри жадно, глубоко втягивают аромат спелых пшеничных колосьев на позолоченном вечерним солнцем поле, бабушкиных пряников с имбирём и корицей и тёплого южного ветра Каталонии.
