Сейчас Калым уже должен активно крутиться в этих делах и даже наверное сделать первые прикопы с маринованными червонцами. А может и нет, кто его знает как тут пошла история, но если нос у Митьки уже свернут на бок, то шанс есть. Тем более я знаю где Калым живет и как легко можно пробраться в его сад со стороны реки.
Про Калыма у меня есть и свои воспоминания, жил он с моей семьей на одной улице и я ребенком часто видел его, праздно шатающегося посреди рабочего дня. Этим он мне и запомнился, все взрослые обычно на работе днем, а этот туда сюда ходит, да еще с дружками устраивает алкогольные вечеринки прямо посреди дня! И эти вечеринки привлекали ребятню, так как проходили они с музыкальным сопровождением, самые модные отечественные хиты звучали из гигантского импортного проигрывателя пластинок.
Вот только пока вспоминал все подробности того дела проплыл мимо нужного островка на Ангаре, где собирался бросить лотку и немного поплавать. Сад Калыма то я нашел, как и дом, выглядящий сейчас намного лучше чем в моих воспоминаниях. Вот только сад тот огромен и если не знать где копать, то может повторится история со стоянкой древних людей. Калым всю свою жизнь официально проработал ночным сторожем то ли при котельной, то ли при какой-то другой организации. Так что днем, в особенности по утрам, он всегда дома. Как и сейчас, из распахнутого окна слышится храп молодецкий, Калым еще молод, а я еще и не родился!
Странные дела и странные времена!
***
Ничего сложнее велосипеда я изобретать не стал, зашел прямо через дверь, по пути, в сенях, оторвал кусок занавески, что делила сени пополам, скрывая за собой деревянные ящики для зерна. Тряпицу примотал на лицо, оставив только глаза. Вот он, молодой Калым, лежит, храпит и воняет перегаром!
Щелбан по лбу и обхожу все комнаты, которых тут всего две, мало ли, вдруг он не один! Так — то он жил с матерью, но она к началу восьмидесятых уже точно померла, но когда это точно произошло я не помнил, вдруг еще живая? Но кроме золотого сводника в доме никого никого нет.
Связал руки и ноги Калыму веревкой, найденной тут же, мало ли на что он способен вдруг силовик или энергетик? Все таки другой мир и другие люди, пора к этому привыкнуть.
— Привет, Калым! — несколько легких похлопываний по щекам и немного воды по из ковшика на голову жертвы моего спонтанного ограбления.
— Ты кто, бл. ть! Я тебя убью суку!
— Тише, тише! — затыкаю ему ладонью рот. — Ну чего ты сразу угрожаешь? Калым, ну ты чего! Я к тебе в гости пришел, а ты сразу так грубо! Вместо чая сразу угрозы! Совсем не соответствуешь представлениям о твоей культуре! Ты же бурят? Или китаец? Кореец? Или кто ты там? — Калым так то из местных аборигенов с той, бурятской, стороны Байкала. — И не пытайся прокусить мне ладонь! Ничего не выйдет. А если и выйдет, то я тебе потом все зубы выбью! Хотя угроза для тебя эта не очень страшная, ты уже наверняка подумываешь вставить золотые, не так ли? — в моей памяти через десять лет у Калыма уже не осталось ни одного родного зуба, все были заменены на золото. — Я тебе сейчас кое-что покажу, ты главное не сильно пугайся! А потом мы поговорим!
